Шелкопряд, постаревшей ольхою не узнан,
отлетевшими братьями не уличен,
заскользит вперевалку, мохнатый и грузный,
над потухшим сентябрьским ручьем.

Суетливо спешит, путешественник пылкий,
хоть дорога и недалека,
столько раз избежавший юннатской морилки,
и правилки, и даже сачка.

Сладко пахнет опятами, и по прогнозу
(у туриста в транзисторе) завтра с утра
подморозит. А бабочка думает: грозы?
Наводнение? Или жара?

Так и мы поумнели под старость — чего там! -
и освоили суть ремесла
сообщать о гармонии низким полетом,
неуверенным взмахом крыла.

Но простушка-душа, дожидаясь в передней,
обмирает — и этого не передать никому, никогда, ни на средней,
ни на ультракороткой волне.