Однажды, когда мы были еще в восьмом классе, нас с Вовкой послали на похороны. Дело в том, что у одной нашей одноклассницы умер отец, ну и чтобы кто-то присутствовал, так сказать, от класса, было решено кого-то послать. Правда, глядя на свою одноклассницу, я бы не сказал, что она так сильно нуждалась в наших соболезнованиях, но… раз надо, значит надо. Почему послали именно нас с Вовкой? Наверно учителя решили, что если мы так холодно относимся к школьным занятиям, то вид покойника тем более нас не смутит. А вообще-то поговаривали, что это какая-то неблагополучная семья, и что все у них не так, как у людей. Ну, естественно, нас, двоечников, туда и послали. Конечно, если бы умер какой-нибудь депутат или генерал, то такой чести удостоили бы отличников, этих заносчивых и противных зубрёжек. А в ту семью и мы сгодились. Ну, да ладно, рассказ, собственно, не об этом.
Так вот, поперлись мы с Вовкой на эти похороны. В каком доме жила наша одноклассница — мы знали, подъезд вычислили сразу (у нашего народа есть такая традиция — уже с утра, для всеобщего обозрения, выставлять крышку гроба), ну, а дух всеобщего уныния и скорби, царящий во всем доме, вывел нас прямиком на нужную квартиру. Что интересно, когда я бывал на похоронах и смотрел на покойников, мне всегда казалось, что они еще дышат. Я пристально вглядывался в то место, где лежат скрещенные руки, и, видимо из-за того, что так долго смотрел, мне казалось, будто эти самые руки медленно то поднимаются вверх, то опускаются вниз. Так было и в этот раз… Но, постояв некоторое время и убедившись, что покойник все-таки не дышит уже, мы с Вовкой из-за нашей невостребованности, а еще больше от малоприятного созерцания, потихоньку выскользнули из зловещей комнаты и стали исследовать другие места не такой уж и маленькой квартиры.
Вдруг, в одной из комнат, к нам подбежала маленькая собачонка, которая, по-видимому тоже там жила. Вы бы видели эту собачонку! Такая потешная, такая смешная, что смотреть на нее без улыбки было просто невозможно. А тут еще, как на грех, она начала с нами играться — прыгать, вилять хвостом, лизать пальцы, целоваться… Складывалось такое впечатление, что она больше всех радовалась смерти хозяина. Ну, тут мы с Вовкой уже не выдержали и как начали ржать… Слава Богу, что прикрыли рты руками, а то получился бы такой неприличный конфуз. Мы так давились смехом, что наши морды раскраснелись, как горящие угли, а из глаз брызнули слезы. Ну, если мокрые глаза еще можно было соотнести с чувством скорби, то нижняя часть нашего лица говорила совершенно о противоположном!
Чтобы окончательно не влипнуть в пренеприятнейшую историю, мы пулей вылетели из этой душной квартиры, за секунду сбежали по ступенькам лестницы вниз и во весь дух помчались навстречу жизни, где светило солнце, журчали ручьи и слышались радостные детские голоса, даже забыв прихватить с собой положенные нам печенье и конфеты.
С тех пор я всегда всем твержу: никогда не хороните тех, кого вы совершенно не знаете, чтобы не осквернить ни свою совесть, ни память об усопшем человеке. Поддержать людей в их скорби — это да, это дело святое… И то только тех, кто вам близок и дорог. Потому что любовь к жизни настолько сильна, что нормальному человеку удержать ее в каких-то рамках нет совершенно никакой возможности!