(окончание)

На работу в этот день Рахматуллин уже не поехал, сказавшись шефу больным, а отправился домой. По дороге он заехал в соседний с домом гипермаркет — решил купить винца и отпраздновать с домашними сегодняшнее избавление от свалившейся на него было напасти.
Он уже определил свою «Ниву» на ближайшую стоянку и хотел было замкнуть дверцу, прежде чем отправиться в магазин, как услышал шум, крики, глухие звуки ударов, доносящиеся с автобусной остановки в десятке метров от него. Там шла ожесточенная драка. Хотя дракой это назвать было нельзя — подростков пять или шесть катали пинками по земле одного придушенно кричащего от боли и страха человека, свернувшегося клубком и тщетно пытающегося закрыть голову руками.
На остановке, кроме дерущихся, было еще несколько человек, в том числе и трое мужчин. Но никто даже и не пытался вмешаться в это избиение, более того, некоторые с удовольствием снимали эту сцену на свои мобильники.
— Да что же это за день такой, а? — сокрушенно пробормотал Рахматуллин. — Прямо Чикаго у нас какой-то, а не рядовой российский городишко Волжск. Ну, Серега, и где же твоя хваленая полиция? Его же сейчас забьют, на фиг! Эй, а ну прекратите! Кому говорят!
Но разгоряченные подонки очень громко послали его куда подальше и с еще большим рвением продолжили избиение своей жертвы.
И тут Рахматуллин вспомнил про свой травматический пистолет. И на этот раз, кажется, вовремя. Он вытащил ствол из бардачка и, ощущая его приятную тяжесть в руке, снял с предохранителя, поднял над головой и дважды нажал на курок. Бабахнуло так, что Рахматуллин даже сам чуть не присел от неожиданности.
— А сейчас стреляю на поражение! — закричал Радик и, нацеля ствол на оторвавшихся от своей жертвы и застывших в изумлении парней, пошел на них. Те бросились врассыпную.
Рахматуллин помог подняться все еще лежащему на земле избитому. Его лицо было все в крови, слипшиеся в сосульки темные волосы были также окровавлены и вываляны в земле. Парень тихо всхлипывал, шмыгая распухшим носом.
— За что они тебя так? — участливо спросил его Рахматуллин. Но более внимательно вглядевшись в его лицо, понял, что мог бы и не спрашивать. Парнишка был смугл и узкоглаз — не то узбек, не то киргиз, которых их Волжске тоже хватало. Кто только не искал здесь счастья вдали от своей земли? А что находил?
— Ну, иди, иди потихоньку, куда шел, - сказал Рахматуллин несчастному. — И не появляйся больше один нигде. Понял?
Он выматерился и хотел было уже сунуть пистолет в карман и отправиться в магазин, как услышал за спиной чей-то испуганный и задыхающийся голос:
— Кто стрелял? А ну, ты, ствол на землю! И повернись ко мне! Только медленно, понял?
«Ну, ёшкин кот! — только и подумал Рахматуллин, роняя пистолет себе под ноги и медленно поворачиваясь лицом к молодому лейтенанту полиции, бесстрашно, в одиночку прибежавшему на звуки выстрелов. — День сюрпризов продолжается…»
- Я, — честно сказал Радик, подняв руки над собой. — Вот этого охломона спасал. Ну, иди сюда, джигит, что ты там как столб застыл. Расскажи господину полицейскому, что здесь было.
«Джигит», к счастью Рахматуллина, не успевший далеко отойти, нерешительно подошел, встал рядом с ним и, шмыгая разбитым носом, тоже зачем-то поднял руки. Народ на остановке, с любопытством следящий за развитием драматической ситуации, начал посмеиваться и ехидно хлопать в ладоши. И было с чего: лейтенант, успевший подобрать рахматуллинский травматический пистолет, держал его в левой руке, а правой сжимал своего табельного «Макарова». И получалось, что бравый полицейский офицер, как коп в каком-нибудь американском вестерне, целился в задержанных сразу из двух стволов.
— Ты-то чего руки поднял, дурашка? — подавив смешок, сказал Рахматуллин деликатно сопевшему рядом с ним киргизу.
— Так, я не понял, что здесь все же произошло? — уже с раздражением спросил лейтенант Федор Муравленко, как он потом, хоть и с небольшим опозданием, но все же назвался. - Да опустите вы руки, устроили мне тут клоунаду.
— Товарищ лейтенант, можно я скажу? — неожиданно подал голос один из топчущихся на остановке пассажиров, лысоватый мужчина лет пятидесяти. — Вот этого маленького нерусского тут била целая толпа, то ли скинхедов, то ли просто хулиганов…
— И что, заступиться, как всегда, было некому? — с сарказмом спросил лейтенант Муравленко.
— Ну, так я же и рассказываю, — без тени смущения продолжал лысоватый. — Тут вовремя подбежал вот этот вот гражданин в очках. Он выстрелил два раза в воздух, все и разбежались. Молодец, земеля! Держи пять, я бы с тобой пошел в разведку!
И он крепко тиснул руку растерявшемуся Рахматуллину.
— Так было? —  обращаясь на этот раз уже к пострадавшему, спросил полицейский.
— Я шель, а они… это… Бер, еки, ушь… алты… Вот, их шесть штук быль… — сбивчиво заговорил киргиз. — Закурить у меня просиль… Я сказаль, что не курю… А они все бить меня началь… Ошинь сильно бить… Земля ногами катать… Меня вот этот батыр спасаль… Стрелил и спасаль. Рахмат тебе, уважаемый!
И киргиз поймал сразу обеими ладонями правую руку Рахматуллина и с чувством пожал ее.
— Да ладно, чего уж там, — забормотал Рахматуллин, физически ощущая, как запунцовели у него от смущения уши.
Скрипнув тормозами, зашипел и стукнул открывшимися дверцами подошедший автобус. Уже через минуту он отправился дальше по своему маршруту, и остановка осталась почти пустой.
— Ну вот, и свидетели все разъехались, — расстроено сказал Федор Муравленко. — И служба моя вообще-то на сегодня закончилась. Что мне с вами делать, а? У тебя разрешение-то на травматику есть?
Краем глаза Рахматуллин заметил в это время, как по дороге проскочил черный «Ленд-крузер» — точно такой, с каким сегодня утром он столкнулся на перекрестке улиц Лазо и Свешникова. И хотя боковые стекла у него были затонированы, но буквально за доли секунды он успел рассмотреть через лобовое стекло знакомую носатую физиономию водителя. Который тоже поймал взгляд Рахматуллина и как будто даже притормозил. Но все же проехал дальше.
«Неужели Ахмет? —  встревоженно подумал Рахматуллин. — Неужели он до сих пор не свалил из города? Да нет, не такой же он дурак, чтобы продолжать светиться на улицах после того, что натворил. Да и мало ли у нас на улицах сегодня крузеров? И на каждом втором южане рассекают. Нет, показалось наверное…»
— Так что, где твое разрешение на травматику? — нетерпеливо повторил лейтенант.
— А, да, где-то в бумажнике было, — очнулся Рахматуллин и, покопавшись, протянул документ полицейскому. Тот, спрятав свой пистолет в поясную кобуру, внимательно изучил разрешение и вернул его обратно.
— Товарищ лейтенант, а пистолет? — просительно сказал Рахматуллин. — Он бы мне, на самом деле, и сто лет не нужен был. Я из него только два года назад два раза для интереса выстрелил в лесу, и он так и лежал у меня в бардачке. А вот сегодня, как видите, пригодился все же. Хотя в людей я не стрелял, заметьте!
— Вообще-то с тобой по этому случаю надо бы поработать, — вздохнув, сказал Муравленко. — Но раз нарушители сбежали и никто из них не пострадал, и спасенный тобой гражданин налицо, ладно, забирай свой пистолет. Но и впредь старайся быть с ним предельно осторожным.
Лейтенант протянул пистолет Рахматуллину, который тот тут же опустил его во внутренний карман куртки, отчего ее под тяжестью оружия тут же перекосило. Затем Муравленко вытащил из кармана блокнот и ручку.
— Дай-ка я для порядку запишу твои данные. Вдруг понадобишься.
Рахматуллин отметил про себя, что хотя лейтенант и стал полицейским, но привычка обращаться ко всем на «ты» у него осталась - как, видимо, своего рода милицейский атавизм. Но, естественно, замечания ему по этому поводу не сделал — ситуация все же не соответствовала, — а с готовностью продиктовал ему свое имя и фамилию, адрес, номер телефона.
— Так, а ты у нас откуда будешь? — спросил Федор Муравленко почтительно переминавшегося с ноги на ногу киргиза. Тот на самом деле оказался узбеком Асадулло Нагумановым из Ферганской области. Оказалось, что он работал дворником, причем в микрорайоне совсем недалеко от дома Рахматуллина.
— Да, товарищ лейтенант, а вы не можете назвать мне свой телефон? — попросил Рахматуллин, вспомнив, что он так и не взял у Тыртышного его новый номер мобильника. А тут, может, хоть этот сгодится, все надежнее, чем звонить в случае чего по общему, безликому 02.
— Это еще зачем? — с подозрением сказал лейтенант Муравленко.
— Ну, пусть и у меня будет свой знакомый полицейский офицер, — тоном запасливого мужичка поделился с лейтенантом своим соображением Рахматуллин. — Авось еще сгодимся друг другу, мало ли…
— А, ну тогда пиши, — польщено сказал Муравленко. И он щедро назвал Рахматуллину и свой мобильный телефон, и служебный.
— Ну, всего вам доброго! — молодцевато козырнул лейтенант и зашагал по переходу на противоположную сторону дороги, а потом и вовсе скрылся за углом трехэтажного здания. Может, домой пошел, а может, и в милицию — сам же говорил, что служба у него подходит к концу, а значит, оружие ему следовало сдать. Хотя, может быть, сейчас полицейские и не сдают оружие, а спят с ним под подушкой, как американские копы?
— Я, это… тоже пошель, ладно? — просительно сказал Асадулло.
— Подожди, — остановил его Рахматуллин. — Ты сказал, что ты в седьмом микрорайоне живешь и работаешь? Я как раз в ту сторону еду. Иди посиди в моей «Ниве» — вон, видишь, зелененькая такая стоит? А я схожу в магазин, и мы с тобой минут через десять поедем. На ключи, откроешь машину.
— Не, я лучше тут буду… — подумав, покачал головой Асадулло. — Вдруг кто будет спросить: «Ты зачем сель чужой машина?» И опять драка? Нет, здесь буду, ладно?
— Да, брат, ты тут, пожалуй, прав, — вынужден был согласиться Рахматуллин. — Уж очень ты сейчас подозрительно выглядишь. Ну, постой тут, я быстро!
В магазине он купил бутылку красного полусухого для своих женщин и маленькую, на триста грамм, бутылочку коньячка — это уже для себя. Купил еще любимых шпрот, ветчины, сыра. На выходе приобрел еще букет гвоздик — на розы уже не хватило, и довольный собой, отправился к заждавшейся уже его «Ниве».
На остановке было пустынно, автобус ожидали лишь молодая женщина с ребенком, бомжеватого вида старичок да пара шалящих подростков. А вот Асадулло видно не было.
«Не дождался, парень, пешком ушел, — с сожалением подумал Рахматуллин. — Зря. Опять на кого-нибудь нарвется в таком виде…»
Он подошел к машине и, открыв ее, поставил пакеты с покупками на заднее сиденье. И хотел было уже сесть за руль, как расслышал за спиной стремительные шаги, тут же ощутил острый толчок в бок и ощутил жаркое чесночное дыхание, обдавшее ему шею сзади.
— Нэт, ты пайдешь в маю машыну, болгарин-татарин! — услышал Рахматуллин знакомый злобный голос. Значит, не почудилось ему: в самом деле недавно здесь проезжал Ахмет! А когда увидел его и узнал, то вернулся обратно и дождался таки удобного момента, волчара!
— Что же ты не угомонишься-то никак, а? — устало спросил Рахматуллин. Странно, но он ничуть не испугался внезапного появления своего врага, потому что внутренне был готов к тому, что Ахмет этот чертов рано или поздно откуда-нибудь вынырнет, уж таково свойство поганок, выскакивающих в самых неожиданных местах. — Что же тебя так много сегодня, а? И чего тебе от меня надо?
— Заткнысь и иди молча, — прошипел Ахмет, приобняв его левой рукой и сильно толкая ею Рахматуллина вперед. Правая по-прежнему продолжала вдавливать ему в бок острие ножа. Причем Ахмет как-то так умело держал этот нож, что постороннему увидеть его надо было еще постараться.
«Странно, почему же ему просто не зарезать меня здесь? — мелькнула в голове Рахматуллина мысль. — Значит, хочет меня куда-то отвезти. Куда, зачем? Неужели ко мне?»
— К тэбэ поэдэм, — подтвердил его подозрения Ахмет. — Отдашь мнэ не сто, нэ трыста, а уже пятьсот тысяч рублей!
— А не облезешь? — звенящим голосом сказал Рахматуллин и даже остановился от возмущения. И тут же охнул от острой боли: Ахмет сильно надавил на нож, и острие его, проткнув одежду, впилось в тело.
— Иды и малчи, блядь! — почти пролаял Ахмет, брызжа слюной. — Атдашь, сколько скажу! Мнэ сейчас денги надо, много денги, а ты мнэ должэн. Понял, нэт? Иды к машина, вон у киоска стоит.
Действительно, из-за газетного киоска воровато выглядывала тупая черная морда крузера, а через лобовое стекло можно было разглядеть сидящего на водительском месте и обеспокоено вертящего по сторонам головой темноволосого парня лет двадцати пяти. Ага, значит их двое. Это плохо. Ну что же, при подходе к машине можно все же попробовать применить пистолет еще раз, уже сослуживший ему сегодня хорошую службу, а сейчас бесполезно оттягивающий вниз боковой карман куртки. Вот только как его вытащить внезапно? Потому что если замешкаться, то это может стоить жизни — эти отморозки не задумываясь прирежут его.
«И что же он вцепился-то меня, как клещ, этот Ахмет? — морщась от боли в боку, лихорадочно размышлял Рахматуллин на ходу. —  Вот же какая мстительная сволочь, а?».
И тут Ахмет как-то стремительно, выгнув спину дугой, улетел вперед метра на два и упал навзничь. Лязгнув об асфальт, еще дальше улетел его нож-бабочка. А на Ахмете уже верхом сидел… Асадулло и отчаянно молотил его кулаками по голове, по спине.
«Откуда же он взялся?» — изумился Рахматуллин. А Ахмет между тем пришел в себя и, рыча, стал приподниматься с земли, пытаясь стряхнуть с себя что-то истошно кричащего на родном языке и не перестающего работать маленькими кулачками Асадулло.
Вот здесь Рахматуллин не растерялся. В два прыжка он оказался рядом с ненавистным Ахметом и обрушил на его темноволосый затылок рукоять пистолета, который он достал, даже не заметив, как. Пистолет от удара снова оглушительно бабахнул, тут же громыхнула гофрированная жесть киоска, в который угодила пуля.
Стоящий за киоском «крузер» газанул, резко сдал назад и тут же исчез из виду.
«Вот черт, я же запихал его в карман, не поставив на предохранитель! — запоздало запаниковал Рахматуллин. — А куда смотрел этот растяпа лейтенант Федор? Я же так застрелиться мог! Во, Федор! Надо срочно позвонить ему, пусть вызывает наряд и забирает, наконец, своего клиента. А то он так надоел мне сегодня, сил просто нет!»
Около барахтающихся на тротуаре стали останавливаться прохожие, снова негромко заклацали зафотоаппараты мобильников.
— Вы, папарацци долбаные! — рявкнул Рахматуллин. — А ну, помогите лучше связать опасного преступника.
Зевак как ветром сдуло. Но один парень, ладный такой, спортивного вида, тут же пришел на помощь Рахматуллину. Вдвоем они заломили ошеломленно мотающему головой Ахмету руки за спину, Асадулло уже протягивал им трясущейся рукой свой брючной ремень.
— Ты где был, джигит? — спросил его Рахматуллин, старательно обвязывая крест-накрест руки Ахмета. - Я же тебя просил подождать на остановке.
— Я, это, писать ходиль, — смущенно признался Асадулло.
— Ах, какой молодец! — захохотал Рахматуллин. — Ну, главное, что ты вовремя вернулся. Спасибо тебе. И тебе спасибо, парень.
— Я еще нужен? — вежливо осведомился тот, пожав протянутую ему Рахматуллиным руку.
— Да, пожалуй, постой еще немного рядом для массовки, если время у тебя есть, — попросил его Рахматуллин. — Вдруг кому-то отбить этого абрека захочется? А я пока позвоню одному товарищу.
Он полез за телефоном в карман, потом стал искать записанный на клочке бумажки телефон лейтенанта Федора, как его… Муравленко. И в это время совсем рядом с ними, так как дело происходило у проезжей участи улицы, остановились две иномарки, захлопали дверцы.
— А вот и абреки пожаловали, — все так же ровным голосом сказал парень-спортсмен. — Что будем делать?
Из машин к ним направлялись четверо или пятеро кавказцев. В одном из них Рахматуллин узнал того немолодого седовласого мужчину из «Эльбруса», который все время находился рядом, когда они с Тыртышным приехали на труп Вахи Гехоева.
Заметив, что Рахматуллин поднял с земли оброненный в пылу схватки пистолет, седой предостерегающе выставил перед собой ладони:
— Спокойно, кунаки! Вы нам не нужны. Мы вот за ним.
Он ткнул пальцем в валяющегося на земле со связанными за спиной руками Ахмета.
— И не надо никуда звонить, ладно?
Рахматуллин вспомнил слова Тыртышного о том, что теперь Ахмета будут искать и свои, чтобы покарать за убийство, и облегченно вздохнул — эти суровые мужики действительно приехали только за Ахметом.
— Ладно, забирайте, — сказал он. — Нам он не нужен…
Мрачные брюнеты молча подняли Ахмета с земли, отнесли к одной из машин и закинули его в открытый багажник как мешок с картошкой. Вновь послышались хлопки закрываемых дверок, машины сорвались с места и унеслись прочь.
— Да, не завидую я ему, — задумчиво сказал Рахматуллин. — Ну, ладно, надеюсь, на сегодня все. Пошли, Асадулло, в мою машину, да поедем, наконец, домой. А тебе, парень… как тебя, кстати, зовут-то?.. Степан? Ну, а я Радик. Спасибо тебе еще раз, Стёпа. Может, подвезти куда? Ну, тогда бывай!
И Рахматуллин с Асадулло неспешно, вразвалку, как будто только что выполнили очень важную и тяжелую работу, зашагали к дожидающейся их «Ниве»…