Таких, как мы, фельдшеров срочной службы, получивших до армии среднее либо неоконченное высшее медицинское образование, в тот август восемьдесят третьего года в Одесском госпитале собралось более двадцати человек. После регистрации была чётко объяснена задача: за две недели освоить очень необходимый нашей армии медицинский профиль — японский точечный массаж шиа-цу. На робкие вопросы из строя — что это и на фига нужно? — нас просветили, что теоретический аспект зачитают командиры-врачи, а практику проведёт специалист — японец по фамилии Масимото, который не понимает по-русски, но всё, что надо — покажет; да, и кстати, - дисциплина у него железная, а на перерывах — никаких перекуров, только развивающие упражнения для рук.
Кто такой Масимото-сан, мы почувствовали уже в первый день занятий. Да и потом на практике наши руки частенько бывали биты железной линейкой невозмутимого узкоглазого лекаря. Для нас, воспитанных в гуманной стране, было много непривычного в «бурсовской» методике эскулапа из Страны Восходящего Солнца.
Через несколько дней каждый из нас заметил и чисто по-мужски оценил приходящую в перерывах к нашему «сатрапу» красивую рыжеволосую женщину в положении, с которой они, взявшись за руки, ворковали по-английски.
Любопытство — страшная вещь, но она же и источник знаний. Медсестричкой в терапии часто дежурила Галка, с которой после полуночи можно было почаёвничать и поболтать «за жизнь». Она-то и рассказала удивительную историю любви, благородства и силы духа, которую, оказывается, кроме нас, уже «процедил» весь персонал госпиталя.
Корни этого рода никогда не пересекались с «париями» — издревле создавались только клановые браки между самураями, врачами и важными императорскими сановниками. Так было всегда — иерархия и генеалогия сливались в одно крепкое дерево, которое цвело и наливалось богатством, и разве какой-то двадцатый век мог изменить статус почти династической свадьбы наследника сети традиционных медицинских центров, практикующего врача с единственной дочерью токийского газетного короля?
За месяц до свадьбы отмечать «мальчишник» в Париже — почти традиция для обеспеченных молодых японцев. Но если улочки Монмартра тобой исхожены вдоль и поперёк, а запахи кафешантанов уже не вызывают прежних эмоций, то и съездить тянет туда, где ещё ни разу не был. А взгляд девушки с рекламного буклета призывно приглашает в круиз вдоль черноморского побережья Турции, Болгарии и Советского Союза.
Задержка в гидропорту Ильичёвска на четыре часа и встреча с прелестной русской красавицей, чей цвет волос был так похож на закат в его родной стране, сыграли роковую роль — доктор Масимото остался в Одессе.
Роман развивался сверхстремительно. Девушка прекрасно говорила на нескольких языках, была одновременно и обворожительна и воспитана, что на сдержанную душу потомка самураев упало как зерно во взрыхлённую и политую землю. Масимото понял, что любовь настигла его сердце, как сердце его прадеда-сёгуна настиг неожиданный удар акинака. Телеграммы из дома били наотмашь — сын, не отказавшийся от русской и заставивший расторгнуть помолвку с наследницей медиамагната, будет лишён любой родительской помощи!
А что творилось в шестикомнатной квартире начальника Одесского окружного госпиталя, генерал-майора и по совместительству отца той самой золотоволосой возлюбленной Масимото! Мама баночками уничтожала валериану, багровый папа с трясущимися руками обещал застрелиться из наградного пистолета, если дочка попробует уехать «с этим желтолицым» в его капстрану. «Да ты что, не понимаешь, что с меня погоны снимут, лишат должности, пенсии, квартиры в центре Одессы — всего, что я заработал за всю свою жизнь!» На компромисс не шёл никто, увещевания не помогали, и тогда выход нашёл до поры молчащий, но наполненный до краёв любовью «капиталист», решив лаконично и просто — если Моя женщина не может уехать со мной, я должен остаться с ней.
Папа очень любил свой «свет в оконце» и, пошумев и поостыв, поселил расписавшихся молодых на своей большой генеральской жилплощади. Общение и материальная поддержка из Японии для Масимото закончились сразу же после телеграммы домой о браке. Надо было где-то работать и зарабатывать деньги для себя и молодой жены.
Когда тесть — начальник большого учреждения, к тому же военного, никто особенно «не замечает», что при госпитале появился ещё один массажист — по-русски, правда, «ни бельмеса», но и без языка к нему на приём как по маслу стало притекать всё больше и больше больного народа.
А пару месяцев спустя весь Одесский округ был мобилизован на широкомасштабные учения войск Варшавского Договора. Этой феерической армадой руководил на тот момент министр обороны СССР, которого прямо на учениях, видимо от напряжения стратегических замыслов, а может, от банального сквозняка в штабной палатке, «разбил» вульгарный, но ужасно мучительный ишиас. Светила-военврачи, безрезультатно испробовав весь имеющийся в запасе арсенал средств, вынесли неутешительный вердикт — необходима операция на позвоночнике. И тут кто-то из офицеров несмело предложил — а не попробовать ли отвезти товарища маршала к японскому зятю начмеда Одессы, говорят, он многим помог.
Через двадцать минут занесённый на носилках к Масимото маршал вышел из кабинета своими ногами, не чувствуя никаких болей.
На следующий день был издан локальный приказ от министра обороны СССР о предоставлении гражданину Японии товарищу Масимото права практиковать, преподавать, развивать и обучать личный состав военных медиков Советского Союза своему искусству, а также присвоить досрочное звание генерал-лейтенанта начальнику госпиталя Одессы за высокий вклад в сохранение здоровья личного состава Вооружённых Сил во время проводимых учений «Щит — 82»…
Вот уже более двадцати пяти лет прошло с тех пор — хочется думать, что уже сразу же после падения «железного занавеса» японский доктор со своей русской женой и ребёнком спокойно вернулся на родину к простившим его родителям. Не знаю, какую пенсию сейчас получает его тесть, кем командует выздоровевший Начальник, но благородство и благодарность Востока и Запада до сих пор отражаются созвучием в чьих-то лёгких исцеляющих руках