Дорогие камрады,
на днях был поражён до глубины души, печени и прочего. Не ожидал. Впрочем, по порядку.
По производственной необходимости, и не являясь носителем гостайны от слова «совсем», периодически бываю за границей. В том числе, примерно раз в 9−10 месяцев — на считающейся ежегодной конференции. Собираются примерно 80−90 человек из 40−50 компаний со всего мира. В этот раз конференция проходила в Японии.
Так получилось, что по окончании конференции народ, в основном, быстро разъехался, но немногие по разным причинам задержались на сутки-несколько. У кого-то так авиарейсы сложились, кто-то продолжил переговоры, кто-то решил прихватить пару дней, чтобы посмотреть местную экзотику.
А поскольку люди все давно друг с другом знакомые, друг другу приятные, то собираемся мы на следующий день в местном ресторанчике за общим столом: они называют это «ланч», а по-нашему так это был ужин. В общем, сидим за столом: 2 китайца (глава фирмы и его зам), американец, русский я и двое японцев от принимающей стороны: президент фирмы и одна из его сотрудниц среднего звена, отвечавших за оргвопросы по конференции. Сидим, кушаем, никого не трогаем, как и полагается нормальным евро- и просто азиатам. Кроме американца.
Ему просто сидеть в хорошем месте, с хорошей едой и любой желаемой выпивкой, в достойной компании — категорически мало ! И чего-то его дёрнуло начать окружающий народ, типа, учить демократии. Вернее, к этому как-то само подошло. Я детали и даже основную канву опущу, чтобы не загромождать изложение. Потому что суть не в этом. Суть дальше, и до неё надо добраться. Американец с чего-то помянул Клинтона: типа не должен человек на таком посту позволять себе эпизод с Моникой. Дитя природы японец деликатно уточняет: почему бы и нет? — дело-то житейское. Вот, мол, помнишь такого-то (называет их общего с американцем знакомого по совместному бизнесу), так тот вообще ни одной юбки не пропускал, и делу это никак у него не вредило и вроде даже в чем-то помогало. И работник был хороший и чем-то там доруководил до самой пенсии, и все его любили и уважали. Американец отвечает: оно, конечно, так, но в Америке так нельзя. На мягкое «почему» японца, секунду подумав, отвечает: нельзя, потому что так принято, что нельзя.
Тут подключаются китайцы и вспоминают, что у их императоров было сколько-то жён и ещё сколько-то много официальных наложниц. Не считая, понятно, неофициальных, потому что они тут же по самому факту события становились официальными. То есть порядок соблюдался, без порядка никак, и с этим все согласны. А почему нельзя — не понимают, но на американца не давят. Потому, думаю, что азиаты и так воспитаны.
Ладно. Не будучи понятым в своих хороших чувствах, американец переключается на меня и китайцев. Меня спрашивает: «Конечно, наша пресса (его, то есть, американская) в последнее время стала много себе позволять, и уже на все 100 мы ей не доверяем. И у нас есть своё мнение. И я некоторые свои выводы хочу проверить. Так вот мне интересно: какая оценка у российских людей российских вождей? Давай так: я называю фамилию, а ты (я то есть) без лишних слов говоришь да или нет, позитивная оценка или негативная ?» И называет первого:
— Хрущев. Позитивный или негативный?
Я отвечаю:
— Если одним словом, то смешной.
Американец:
— Не понимаю, как это? У нас он считается диктатором.
Я удивляюсь средне, но отвечаю:
— Кем-кем, а диктатором его у нас народ не считает никак, скорее, как я и сказал, недалеким и смешным. Что и доказало его смещение группой ближайших друзей и соратников очень скоро.
— Ладно, едем дальше: Ленин.
Я отвечаю:
— Раньше, понятно, был полный позитив, но сейчас мнения сильно разделились, нет единства мнения в народе пока что. Хотя, на мой взгляд, позитивного отношения больше".
— Сталин.
Отвечаю:
— Тоже нет единства мнения. Хотя раньше отношение было сильно в негативную сторону, сейчас, скорее, смещается в сторону позитива".
— Горбачёв.
— Сам лично документов не видел и обследований не проводил, но в народе, на мой взгляд, отношение как к человеку, сильно приложившему руку к предательству интересов страны. И любви, соответственно, никакой к нему нету".
Американец:
— Как так? Он же вам демократию принёс, он же лауреат нобелевской премии !
Отвечаю:
— Не знаю, как так получается, но вот как есть, так тебе и отвечаю. А ты как, — спрашиваю, — к Обаме относишься ?"
Американец отвечает в том смысле, что к Обаме много претензий, и много чего делает неправильно, и вообще люди сильно недовольны.
— Как так, — спрашиваю, — он же демократ и нобелевский лауреат?
В общем, не получил я вразумительного ответа, и разговор стал затихать. Ну и ладно. Я его и не начинал.
Как американец китайцев пытался достать, опускаю, чтобы не перегружать материал. В общем, они его мягко послали. Ответили в том духе, что демократии у них вроде в американском понимании нет, а руководство вполне себе адекватное; а именно, есть неясно какая, но чёткая система выборов этого руководства другим руководством, и в общем всё работает без сбоев. А если они — народ, — будут вмешиваться сильно, как призывает американский партнёр, то порядка не будет. В общем, как-то так, хоть не очень демократично, но их устраивает.
Американец обращается к японцам-хозяевам застолья: как, мол, у них выборы руководства происходят: демократично или нет? Реально народ на выборах что-то решить может или как? Японцы отвечают, что реально народ на выборах повлиять ни на что не может.
— Стало быть, партии все решают?
— Да, партии в лице их партийных руководств.
— А все-таки хоть как-то масса повлиять может?
Японцы дружно мотают головами, смеются вежливо и говорят «нет, невозможно это».
И вот тут, уважаемые камрады, измученный непониманием окружающих его азиатов, амер задаёт вопрос: «А как, мол, руководителя своего, — кто он там у вас — президент или премьер? — премьер! — народ японский уважает или как?» И тут японская дама, руководитель среднего звена в фирме, руководимой присутствующим здесь же президентом этой фирмы, даже не посмотрев на своего президента, не спросив у него ни его мнения и вообще разрешения высказаться, отвечает:
— Нет, не уважает!
Я обратил внимание в этом месте и был сильно удивлён, что она даже не сочла нужным ни посоветоваться со своим шефом, ни слова попросить, как-то очень не по-японски это получилось. Но Остапа уже понесло, и амер задаёт напрашивающийся вопрос: Почему? — и получает ответ молодой (относительно) и несерьёзной (относительно) дамочки: «Потому что он (премьер) — американская собака!»…
Дословно, камрады: «Americans' dog!»… То есть дословно: «собака американцев»…
Американец, наконец, затыкается, и повисает пауза из «Ревизора» Гоголя… Назвать живого человека, тем более старшего по званию, собакой — это очень сильно не по-японски… А с японской спецификой все присутствующие, в том числе и американец, в различной степени знакомы…
С паузой справляется быстро, но не сразу, и не сразу попадает языком в слова, и не знает, куда и что говорить, и обращается уже к своему приятелю-японцу, который президент своей фирмы: мол, я понимаю, что есть разные мнения, они даже не могут и не должны не быть разными, и мы услышали одно из них, ну, а какие есть другие мнения в Японии на этот счёт? И японский президент японской фирмы, спокойно и не задумываясь (а мы все, кроме американца, при этом ещё едим, потому что вкусно, питательно и необычно, и заведение хорошее, и компания приятная), ему отвечает, дословно:
— Нет других мнений, так вся Япония думает, — потом добавляет — ну, наверное, есть несколько политиков — ближайших коллег и друзей премьера, — они, может быть, думают несколько иначе. А все остальные японцы думают именно так: «Americans' dog»…
Пауза Гоголя сказать, что накрыла американца, — это ничего не сказать. Вежливые китайцы плавно перевели разговор на что-то другое. Что-то очень не обязательное (что для китайцев не характерно — болтать ни о чем). Американец по привычке подтявкивал, но никакого огня в его глазах уже не было.
И понял я тут, почему японская дамочка — руководитель среднего звена — даже не подумала в присутствии шефа посоветоваться с ним по щепетильному вопросу. А это очень и очень не по-японски. А не по-японски японцы не поступают. Потому что японцы характерны именно тем, что поступают именно по-японски. Потому она это сделала, что не о чем там, по их обоюдному мнению, было советоваться и ничего щепетильного здесь для них не было! Какая щепетильность, если так думает вся Япония…
Есть в Японии потрясающие вещи, и некоторые из них я видел: и сад камней Рёандзи, и гору Фудзи, и бонсаи, и вообще природу, и ставшие там почти повсеместными унитазы с подогревом и нижним обмывом для мужчин. Всё это действительно потрясает.
Но вот это единое «Americans' dog» меня потрясло ещё больше, уважаемые камрады.
Потому что увидел я воочию, что в невероятных успехах нашей российской пропаганды заслуга не только нашей российской пропаганды, но и обычная жизненная реальность, которую наши американские партнёры не один десяток лет вбивают по всему миру, и мир это видит.
Примечание: время, место и обстоятельства события, состав и звания участников вплоть до половой принадлежности и т. д. не указаны и даже сознательно искажены, дабы не повредить никак нашим японским коллегам. Нам-то хорошо, а им там ещё жить. Однако, общие пропорции события и его деталей, по возможности, сохранены для адекватных передачи и восприятия сути и направленности процессов