Она заметила его еще с остановки — он шел за ней неотступно, выйдя следом из маршрутки. Длинный, сутулый, мешковато одетый и в очках с затененными линзами, он вызывал недоверие.
Она быстро шмыгнула в свой подъезд и, стуча каблучками, взлетела к лифту, стала лихорадочно нажимать кнопку вызова. И когда уже проскользнула в кабинку, следом просунулась нога в огромной стоптанной кроссовке и не дала сомкнуться створкам.
Сопя, он протиснулся в кабинку, не глядя надавил на какую-то из кнопок. И когда лифт стал подниматься, нажал на кнопку «Стоп» и затем дернул молнию замка на своей куртке вниз. Она в ужасе закрыла глаза и завизжала.
— Тихо, тихо! — пробормотал он и чем-то зашуршал.
— Не дамся! — отважно сказала она, выставив пере собой скрюченные пальцы с острыми ногтями. — Умру, но гнусному маньяку не дамся!
— Алина Григорьевна, — несмело сказал он. — Это я, Геннадий Ветродуев. Помните? Начинающий поэт. Я вам звонил, но вы не хотите меня слушать. Я к вам приходил в редакцию, но вы, извините, каждый раз сбегаете от меня. По электронке тоже почему-то не отвечаете. И вот вы мне, слава Богу, встретились здесь! Послушайте, пожалуйста, мои стихи…
— Что, стихи? — возопила Алина, протерев очки и разглядев, наконец, кто же прищучил ее в лифте. - Нет, Ветродуев, умоляю: только не ваши стихи! Уж лучше…
И она торопливо начала раздеваться.