…Боль, неизмеримая ничем боль — все, что я увидела в глазах этой пожилой женщины…
Из напряженной суеты ближайшего супермаркета торопливо выхожу на улицу: там, в коляске, под присмотром двух старших сестер ждет меня месячный сынок. Рядом с моей ненаглядной троицей стоит пожилая женщина. Сердце тревожно ухнуло: мало ли что, человек-то незнакомый… Сдержанно здороваюсь, загружаю сумки в багажник коляски.
- Ты прости меня, дочка, — произносит женщина надтреснутым голосом, словно сдерживая слезы. — Я не обижу…
Я посмотрела на нее, и что-то во взгляде заставило меня остановиться. Мы разговорились.
- Счастливая ты, дочка, девчонки твои похвастались, что пятерых растишь. А я… История ее проста, и от этого еще горше… Была семья — весьма благополучная по меркам советского времени: муж — партийный деятель районного масштаба, сын любимый и единственный, которому сама она отдавала всю любовь и заботу.
— Не хотела я больше рожать. Да и мужу не до детей было. Девять раз на аборте была, девять душ невинных загубила. Да разве думали тогда про душу-то?! Без Бога жили… При Горбачеве муж не у дел остался, заболел, да от инфаркта и помер. А сын… В бизнесмены было подался, да ведь и там работать надо. Прогорел быстро. Потом запил, никакое кодирование не спасло, так и замерз зимою у самого дома. Даже внуков не оставил. А меня вот смерть не берет, восьмой десяток живу, небо копчу… А как сына не стало, так детки мои нерожденные сниться мне начали. Каждую ночь. Пеленаю их, кормлю грудью. У кого ручек нет, у кого — ножек, раны на тельцах страшные… Молюсь, плачу, на исповедь каждую неделю хожу, да, видно, Господь не прощает…
Ничего не смогла я сказать ей тогда — словно ком в горле встал… И теперь каждый раз, молясь под церковными сводами, прошу я у Господа и для нее прощения. Для нее и для многих других, кто ежедневно оставляет в больницах 13 тысяч нерожденных малышей.