Кто кузнец женского счастья?
Сама!
А почему так много несчастливых кузнецов?
Слишком суетились у наковальни. Хватали, не глядя, что берут. «Ах, ох, он такой!..» Потом: Ай, ой, он такой…"
А счастье — не железо. Станешь ковать, пока горячо, — потом обожжешся. Счастье выжедать надо. Выследить, подстеречь. Как львица на охоте: залечь в зарослях за холмом. Вон их сколько! Идут по саванне — на водопой… Приглядется, принюхаться, выбрать. Зайти с подветренной стороны — чтоб не учуял. И — р-раз! отбить от стада — и прыжком ему на хребет! Он понять ничего не успел — уже в когтях!.. Главное _ не прошляпить с выбором хребта. И брать сразу. В смысле — брать такого, чтоб тебе все сразу дал.
Тот летчик… Я его только увидела — поняла: надо брать. Когда мужчина имеет дело со стратосферой, то потом женнщина это чувствует. Он даже не пытался спастись — он признался сам. Он взял меня за руку и сказал: «Я хочу сказать вам главное. Главное — это дозаправка в воздухе». Он сказал: «Мы полетим по жизни вместе. То есть летать буду я, а вы — вы будете мой заправщик на земле». Я уже совсем было вцепилась в него, но тут он сказал: «Сначала вы полетите со мной на Север. Пока у меня там ничего нет — только романтика. Но потом мы вместе построим наше счасттье, и вы у меня будите кататься как сыр в масле». Я подумала: да, это будет романтика — кататься как кусок сыра среди белых медведей. И еще ждать, пока он даже это счестье мне построит!.. И я спрятала когти — это был не тот хребет. Пока будешь с таким строить счастье- от самой один хребет останется… Я бросила этого небесного тихохода на добычу другим заправщицам — и снова скрылась в зарослях.
Вокруг в саванне было полно дичи, но вся она была какая -то мелкая. Пока из-за горизонта не показался тот штурман.
Это была добыча почище стратосферщика! ТОт летал вдоль границы, а этот — за!.. И не летал, а плавал. Когда мужчина так долго ходит в тропиках, то потом женщина это чувствует… Он сам шел мне в когти. Он сказал: «Как только я вас увидел, я понял как люблю свой танкер». Он сказал: «Со мной все просто. Восемь месяцев я там — четыре здесь. Четыре месяца -мои, восемь — ваши, но чтоб я ничего не знал. Все, на что у вас хватит фантазии, я вам куплю там, а если у вас разыграется юмор — купем здесь». Он сказал: «вы будете мой якорь в дальневосточном порту. И пока меня не съедят окулы, вы будете как за каменной стеной!» Я подумала, это же так романтично: четыре месяца — его, а восемь сидеть за каменной стеной на Дальнем Востоке на якорной цепи!.. И волноваться: а вдруг его никогда не съедят акулы? Нет! Прыгать ради этого хребта за Уральский хребет было глупо. Я фыркнула — и залегла за холмами. Дичи в саванне стало куда меньше, но все же я учуяла…
Едва тот геолог выскочил из зарослей, я задрожала! Когда мужчина так долго общается только с полезными ископаемыми, то потом женщина это чувствует. Он подарил мне кусок породы. Потом сказал: «Пять лет вы ждете меня из тайги, а потом будете как у Хреста за празухой». Я сказала: «Давайте нооборот: сперва я пять лет за пазухой, потом можете идти в тайгу». Он чт-то курлыкал мне вслед, но я уже сново ждала в засаде. Саванна совсем опустела, но я ждала. Хотела дождаться такого, чтобы дал все — сразу! Как-то паз мимо пронесся один, я почуяла: этот мог ба дать все и сразу! Но за ним уже мчались другие, чтобы решиить, как дать ему: с конфискацией или без…
И яснова — ждала и выбирала. Выбирала и ждала. Выбирать теперь стало проще. В саванне их стало меньше. Практически их был один Я поняла: пора! Пора ковать счастье! Я прыгнула — р-раз! Он даже не заметил! Я прыгнула снова. Потом еще! Прыгала, прыгала… Так с тех пор и прыгаю вокруг него на задних лапках. Вдруг уйдет?! В саванне-то моей больше никого!..