Когда б другой лежал, как овощ, ботвой тянулся бы к лучам —
я не зову друзей на помощь. И не трезвоню по ночам
ни будущим своим, ни бывшим. Ни тем, с которыми смежна.
Я непричастна к — полюбившим, и к ненавидящим — нежна.
Хотя бывает…
Человеку, запудрить вовремя мозги,
просить с утра сгонять в аптеку, и там купить мне анальгин,
сидеть на плитах помещенья, в котором, пьянствуя, влачусь.
Прости меня…
/просить прощенья, я никогда не научусь/
Я не люблю стыдиться славы. Но больше — счастья… и груди…
Мне всё равно, кто будет — правым! И левым. Важно — позади
от них от всех… — ещё остаться… а там, хоть так, хоть на бегу —
могу молчать.
Могу смеяться.
Могу сказать, что — не могу…:)
Я, правда, не могу… как мошки, елозить в тёпленьком луче,
сидеть, в сапожках свесив ножки, как красный чёртик на плече,
а что прозрачна и субтильна, не доказательство, дурак…
Я не могу любить — не сильно.
Не сильные пусть любят — так.
Ведь между шаржем и кокетством, напялив бусики из слёз,
я, как и ты, прикроюсь детством, когда нагрянет дед мороз,
но буду рада не подарку, а полукадру, по частям,
в котором он нырнёт под арку. Отклеит бороду к чертям…
И я узнаю в нём кого-то…
И это врежет мне под дых.
Какая странная работа, быть зрячим в обществе слепых,
отбалансировав на трапе, упасть, отбив последний вздох
об человеческую накипь, на древнем золоте эпох.

Я ненавижу чай зелёный. Оливки и сырой кокос.
Но сути это не меняет… На возникающий вопрос:
/нашедшим — слава! Не нашедшим — их одинокая тюрьма/
Легко быть злым и сумасшедшим!!!
…кого ты выродила, ма…
Накладывай в тарелки землю, поклясться на крови проси,
я плате по счетам не внемлю, тот, кто повесился — виси (!),
не шевелись… Пока сангина, штрихом не оборвёт края…
Ну, хочешь… я — за анальгином…
За анальгином…
Хочешь — я?
Смотрю вослед, уже ушедшим, уже покрывшимся золой,
и улыбаюсь сумасшедшей и радуюсь, какой-то злой
струной натянутой по спешке… /лишь бы игралось и рвалось?!/
Мне так хотелось счастья — пешке…
И очень жаль, что — удалось.