Да, я люблю ее… но не позорной страстью,
Как объяснять себе привыкли вы любовь, —
Я не влеку ее к обманчивому счастью,
Волнуя сладостным напевом ее кровь.

Нет, я люблю ее, как символ воплощенья
Доступных на земле возвышенных начал
Добра и истины, любви и всепрощенья,
Люблю ее, как жизнь, люблю, как идеал,

Как трон свободных дум без гордости надменной,
Как свет познания, как мавзолей искусств,
Как храм поэзии, мечтою окрыленной,
И как чистилище ума, души и чувств.

Да, я люблю ее по долгу, по призванью,
Награды за любовь не требуя себе;
Как раб, приветствуя ее посильной данью,
Я награжден вполне, признателен судьбе.

Я счастлив, что люблю… Любви одной покорный,
Под знаменем ее пойду на смертный бой,
Пойду на суд толпы холодной, дикой, вздорной,
С спокойной совестью, с ликующей душой…

И если я порой мучительно страдаю,
И если я не сплю из-за нее ночей,
То разве я тогда ребячески желаю
И слез, и ласк ее задумчивых очей?

Нет, — я боюсь… Боюсь, что, в жизнь едва вступая,
Она доверчиво отдастся ей во всем,
И к ней прокрадется незримо ложь людская,
Которой осквернить святыню нипочем.

Вот, вот чего боюсь, что грудь мою терзает:
Она доверчива, наивна, молода,
А жизнь заманчиво зовет и соблазняет…
Боюсь, что разлюбить могу ее тогда.