В те далекие и трудные 90-е годы наш сугубо женский коллектив был довольно разнообразен: молодые девчонки после института и опытные закаленные работницы с не очень оконченным или совсем не начатым средне-техническим и высшим образованием. И надо же было случиться, что во время очередного отпуска Ирины Леонидовны Начальник принял несколько новых инженеров.
Одну из девушек прикрепили ко мне на стажировку. Смышленая черноглазая Инночка была до неприличия красива: белокожа, черноброва, стройна, с пышной волнистой косой. Один только недостаток был у моей ученицы, в котором она мне призналась в первые дни. Чтобы сосредоточиться, ей нужна тишина! Ничего себе! Такая роскошь не предусмотрена в кабинете, где трудится 11 (только вдумайтесь в эту цифру!) женщин. Непрерывно звонит телефон, заходят нервные и бестолковые клиенты с глупыми вопросами.
— Как бы мы хорошо жили, если бы не было клиентов! — иронизирует над собой Елена Анатольевна после очередного посещения, выносящего мозг за пределы черепа. — Начальник говорит, клиентов надо любить, они нам ближе, чем родственники. Но почему не получается?!
— Да ну! Вы все так терпеливо объясняете! Даже я поняла! — искренне хвалит ее Инночка. И с тревогой спрашивает:
— А у вас всегда так шумно?
Мы переглядываемся, и я твердо отвечаю:
— Всегда. Это нормальная рабочая обстановка. Настраивайся, что лучше не будет. А когда выйдет из отпуска Ирина Леонидовна…
И вот этот день настал. Отдохнувшая и загоревшая на территории своего шестисоточного дачного участка Ирина Леонидовна, триумфально появляется, угрожающе шурша пышной юбкой в складочку. За пару часов насыщенного информацией замечательного утра первого рабочего дня она докладывает о сортовом разнообразии и потрясающем воображение количестве выращенного урожая, эксклюзивных рецептах домашнего консервирования и, как логическое следствие, о новой идее-фикс, овладевшей ее телом и душой, — надо переезжать в дом!
Подобно тетереву на току, поющему себе славу, она увлекается и не сразу узнает, что пополнение коллектива произошло без ее ведома и непосредственного участия.
— Высшее образование еще ни о чем не говорит! — бросает она первый лозунг. — Работали раньше без него - и слава Богу! Я считаю, и техникума достаточно, главное, опыт! И вообще, я давно говорила, нашей работе даже обезьяну можно научить!
Мне так и хочется съязвить: «Вам виднее», но я удерживаюсь. Замечательно, что Конституция гарантирует 24 дня отпуска, видимо, за этот период мои нервные клетки обросли некоторым слоем пофигизма.
— Начальник хочет повысить уровень предприятия, — задумчиво объясняет Елена Анатольевна, — возможно, при следующем сокращении будут отдавать предпочтение инженерам. Работай хорошо, старайся, сейчас такие времена, что на стаж не посмотрят.
И зачем только так неосторожно задевать глобальную тему, что первично — курица-опыт или яйцо-образование? С энтузиазмом вступив на стезю обсуждения, насколько наличие или отсутствие высшего образования влияет на характер и судьбу среднестатистического человека, Ирина Леонидовна с долей снобизма вещает:
— Вот мы! Институтов не кончали! По многу лет отработали!
Не получив ответа ни от тех героинь, которые институтов не кончали, ни от молодых и наглых тихонь, которые рискнули его закончить, она ворчливо жалуется равнодушному пространству:
— Понаприходят тут с высшими образованиями и сидят. А что? Я могла бы после техникума дальше учиться пойти? Нет, конечно. У меня уже был муж, двое маленьких детей и больная свекровь на руках.
— Лена, вот ты скажи, — срывается она с места. — Корову выгодно держать?
Елена Анатольевна изучающе смотрит на нее поверх очков, преодолевая искушение ответить и тем самым нечаянно нарушить естественный и логичный ход ее рассуждений.
— Лена, вот у моей матери была корова, это всегда живая копейка! И сметану можно продавать. Я квартиру обменяю на дом. Буду курочек держать. И корову.
В нашем отделе практически у каждой уважающей себя «рабыни Изауры» была различных размеров «фазенда», на которой мы тратаботы. Некоторые счастливицы, такие как я, например, переехали из квартиры в частный дом, чтобы овощным витаминным изобилием восполнить нехватку средств на покупку белков, жиров и углеводов. Этот мой поступок Ирина Леонидовна одобрила с восхищенной завистью:
— Лера, я всегда говорила — ты умная! А с моим толстолобиком разве можно вопросы решать? Как ты только додумалась в дом переехать?!
— Да у нас две дачи было, когда в квартире жили. Не наездишься.
— У нас тоже дача есть! Но я редко там бываю. Прошлый раз привез меня муж на нашем «Запорожце», я прилегла в тенечке на раскладушку и так задремала! Вот когда у меня будет дом, я обязательно гамак во дворе сделаю!
Я удивляюсь вслух:
— Э-э, а урожай, который Вы вырастили? Во время отпуска?
Ирина Леонидовна неопределенно машет рукой:
— Так это мой… «толстолобик».
Елена Анатольевна не выдерживает:
— Ира! Да ты знаешь, как это? Жить в своем доме? Я встаю в четыре утра, чтобы у коровы в сарае убрать, покормить, помыть ее, подоить. Молоко процедить. И на работу к восьми. После работы огород, полив, птицу накормить, снова корову подоить. Какой гамак?!
В благословенной тишине слышно шуршание бумаг и шорох листьев за открытым окном. После недолгого молчания спираль мыслительного процесса Ирины Леонидовны проходит новый виток и облекается в слова:
— Понапереезжали тут в дома, и сидят! Вот я найду дом, еще лучше вашего. Курочек заведу. Это очень выгодно, они одну траву едят. А вообще надо меньше тратить. Мой отец говорил, богатый тот, кто тратит меньше, чем получает. Что-то у меня денег до зарплаты не остается. Наверное, я не хозяйка.
Елена Анатольевна нервно пожимает плечами, чтобы снова не ввязаться в плодотворную дискуссию.
— Как их меньше тратить? Что-то мне есть захотелось. Сбегаю-ка я в магазин, — на ходу сообщает Ирина Леонидовна, скрываясь за дверью.
Едва дождавшись, когда она уйдет, Инночка сердито спрашивает:
— Это что, так все время будет?
Я вскакиваю из-за стола и прохожу по комнате, крутя воображаемыми внушительными телесами и ехидно декламируя:
— Наверное, я не хозяйка! Пойду, пожалуй, булочку куплю! И скажите спасибо, что не кильку!
Девчонки фыркают, а Инна простодушно возмущается:
— Кильку? На работе? Как можно?
Две румяные плюшки с сахаром, купленные Ириной Леонидовной, явственно указывают на ее испорченное настроение, ибо чем еще приличная женщина может подсластить себе жизнь?
Смачно употребив одну булочку с чаем из облепихи, выращенной на собственной фазенде, и несколько подобрев душой, Ирина Леонидовна принимается бесцеремонно изучать Инну.
— А чего это ты такая красивая? — неожиданно изрекает она. — У тебя фигура, лицо. Ты — прямо модель!
— Спасибо, — сдержанно отвечает Инна.
— И волосы роскошные. Зачем ты их в хвост завязала? Ты еще молодая, можно их распустить. Ты знаешь, чем моложе женщина, тем длиннее волосы.
— Да жарко от них, очень густые. Я короткую стрижку не могу сделать, их надо выпрямлять и укладывать утром по часу, я не успеваю.
— Вот-вот. И я говорю. Что тебе на нашей работе делать? Тебе в кино сниматься надо, а не тут сидеть!
Инна пожимает плечами, не найдя ответа.
Ирина Леонидовна обращается ко мне:
— Что ты с ней возишься, учишь ее? Вот я всегда знаю, из кого получится работник, а из кого нет!
— Обо мне Вы тоже самое говорили, — возражаю я. Но она не унимается:
— Как тебя, а… Инна. А хочешь булочку? Смотри, я ее тут немного откусила. Но это не страшно, я отрежу с этой стороны.
Она делает несколько надрезов ножичком, подготавливая булочку к торжественной передаче.
— Нет, спасибо, не хочу.
— Кушай, Инночка, кушай! Ты что, поправиться боишься? Да у тебя прекрасная фигура, — продолжает настаивать Ирина Леонидовна и подкладывает ей на стол порядком помятую и покромсанную плюшку, — тебе это не грозит! А я не хочу больше, куда же мне ее девать? Хорошая же булочка!
— Спасибо, Ирина Леонидовна, я не хочу! У меня работы много, - Инна упорно возвращает угощение и все еще пытается вникнуть в документы.
— Ну, потом съешь! Что же, только мне толстой ходить?!
И когда Инна снова твердо отказывается, она усаживается за свой рабочий стол, пару раз сердито кусает булочку, приговаривая с набитым ртом:
— Понаприходили тут худые и сидят. Булочек они не едят! Не хочешь, собаке отнесу. У меня в подъезде собака живет. Еще как обрадуется.
Спасение приходит в виде клиента, который к своему несчастью попадает на обслуживание к Ирине Леонидовне, полной бодрости после отпуска.
— Кто Вас послал? — строго спрашивает она его, грозно водружая на нос очки.
Слегка растерявшийся не старый еще мужчина, до сих пор считавший себя вполне сообразительным, блеет что-то невразумительное.
— Кто Вас послал, я спрашиваю? Ну, вот Вы утром встали, умылись, оделись, и?
— Что? — он совершенно сбит с толку.
— Почему решили к нам пойти? Подумали, а пойду-ка я схожу… Куда? К нам. Почему именно к нам? Наверное, Вас к нам кто-то послал?
Я трогаю за рукав мужчину, оцепеневшего от непосильной умственной задачи:
— У Вас должен быть запрос или направление.
— Конечно-конечно! — облегченно спохватывается он, запускает руку по локоть в клетчатую авоську и достает пухлый сверток с документами:
— Я уже столько по инстанциям хожу, тут наверняка что-то есть. Выберите, что Вам нужно.
Ирина Леонидовна роется в его папке и приговаривает:
— Ну вот! Я же говорю! Главное, чтобы был правильный посыл!
В это время я замечаю глаза Инночки, полные слез. Она спрашивает моего мнения, как наставника и старшего друга:
— Валерия Михайловна, я сильно на свинью похожа? Я толстая? И мне можно скармливать недоедки?
— Что ты, Инночка! Ты такая красивая! И умница! Считай, что ты прошла боевое крещение булочкой!