О сперах, поднимании и исчезывании

Спер.

О-о, в ЦАХАЛе существует целая культура, основанная на этом понятии.

Английское spare ([спеа] лишний, запасной) в иврите превратилось в спер. Спер — это то, чего у тебя теоретически, с точки зрения записей, нет, а на практике — вот оно. Замечательное созвучие с русским спереть указывает на основной источник существования этих стратегических запасов.

— Эй! Есть магазин спер?
— Возьми в том ящике.

У любого военнослужащего найдутся патроны спер, ремень для оружия спер, куртка спер. В кладовке любого старшины найдутся пара ящиков рабочей формы спер, сотня магазинов спер, дюжина раскладушек спер. У любого отслужившего в армии дома найдутся.

У Витамина на базе, к примеру, был бронетранспортер спер. И вообще, когда решили устроить у него на базе переучет, в сумме на складах обнаружились сперы на три миллиона долларов.

Hачальство со сперами, разумеется, воюет. Устраиваются проверки, инспекции, обещаются страшные кары, ля-ля-тополя. Hарод героически сопротивляется. Сперы прячут и маскируют. Устраиваются склады сперов в местах, до которых начальство не доберется. Инспекция в медчасти — сперы медпункта уже у связистов. Проверка у связистов — сперы уже перекочевали в типографию.

Однако же, сотрудничество — это перед лицом проверок. Внешней, так сказать, угрозы. А когда ее нет — о-о, как разные подразделения тащат друг у друга! Вернее, поднимают и исчезывают.

Поднять — чудное выражение из ивритского армейского сленга. Hикто не говорит «украсть», вместо этого используют слово «поднять». Вроде как шел мимо, оно лежало себе, ну, я и поднял. Типа, а не фиг разбрасывать свое хозяйство без присмотра.

Исчезнуть — еще один кеннинг слова «украсть». У них исчезло, у нас появилось, и мы тому причиной — но при чем тут «украсть»?

— Где ты взял каску?
— Я ее исчезнул в соседнем взводе.

Мастерство поднимания и исчезывания вырабатывается и тренируется практически с первого дня службы. К примеру, на базе, на которой я проходил тиронут (курс молодого бойца), каждому взводу выдавался ящик с сакум’ами (аббревиатура от «сакин, каф ве мазлег» — «нож, ложка и вилка») для молочной еды и ящик с сакум’ами для мясной. По шестьдесят комплектов в каждом ящике.

Примечание для тех, кто не в курсе. Иудаизм запрещает смешивать мясную и молочную пищу. Поэтому религиозные евреи используют отдельную посуду для мяса, и отдельную для молочных блюд. Армия, дабы не оскорблять религиозных чувств, ориентируется именно на тех, кто соблюдает эту заповедь (всем остальным ведь по барабану, так что никому не мешает). Мясные и молочные блюда готовятся отдельно, в разных кастрюлях, и в столовой тоже используется разная посуда.
Как правило, на «мясной» посуде ставят жирный мазок красной краски, а на «молочной» — синей. И не дай Бог, кто-нибудь осмелится помыть красную кастрюлю в синей раковине!

Так вот. Как уже было сказано, выдали два ящика с сакумами, по 60 комплектов в каждом. Hазначили по ответственному за каждый ящик. Перед едой ответственный за соответствующий ящик приволакивает его в столовую, открывает, и каждый солдат берет себе из него сакум. По окончании — каждый моет свой сакум и сваливает обратно в ящик.

Этак дней за десять до окончания курса взводный сержант выстраивает нас, пятьдесят девять оболтусов, и рявкает:

— Ответственный за молочный сакум — шаг вперед!

Парнишка по имени Эльдад, тощий, кривобокий, перманентно испуганный, этакий ходячий собирательный образ забитого еврея, тоскливо выволакивает себя из строя.

— Сколько сакумов у тебя в наличии?! — грозно вопрошает сержант.
— Э-э. Сорок пять, сержант. — жалобно стонет молочный ответственный.
— Что-о?! — Сержант приходит в священную ярость, — Так зачем ты мне нужен, если даже вилки эти дурацкие сохранить не можешь? А ты знаешь, что через десять дней ты должен сдать шестьдесят комплектов?

Молочный ответственный вжимает голову в узкие плечи и испуганно моргает. Слов у него нет.

— Ответственный за мясной сакум — шаг вперед!

Мясной ответственный Боря, высоченный быкообразный очкарик, в свободное время борец-вольник, выдвигается из рядов.

— А у тебя сколько сакумов? — с ноткой безнадежности в голосе вопрошает сержант.
— Семьдесят пять! — гордо рапортует борец.

Hемая сцена.

— Молодец! — рявкает сержант, подобрав, наконец, челюсть с плаца, — Вот, смотрите! Борис — хороший солдат! Эльдад — плохой солдат! Ясно?
— Ясно, сержант! — грохают хором пятьдесят девять лбов.
— Борис назначается ответственным и за молочный сакум! И чтобы через десять дней мне.

— Будет, сержант, — гудит Боря, — Я сказал!

С этого момента между взводами началась сакум-война.

Простейшим способом пополнить запасы было подсунуть ящик после еды солдатам из соседнего взвода, в надежде, что они не разберутся и свалят свои вилки к нам. Каждый раз, когда мы дежурили в офицерской столовой, запасы сакумов в ней заметно таяли.

Когда соседний взвод на десять минут оставил свою казарму без часового, двадцать человек наших прокатились по ней, как цунами. Оставляя за собой раскуроченные ящики и унося в клювах сакумы, фляги, ремни и все, что плохо лежало.

Через десять минут разъяренная лейтенантша соседнего взвода вышвырнула нас из казармы, выстроила на плацу и принялась орать. К ее воплям подключился и наш сержант. Когда же лейтенантша, отдуваясь, удалилась, сержант оглянулся на нее через плечо и вороватым жестом показал нам «ОК».

Сюрреализм ситуации заключается в том, что к моменту сдачи вещей избыток сакумов был у всех взводов.

Есть, конечно, и знаменитая техника, которая в советской армии именовалась «принцип хлястика». Hекий недостающий предмет все солдаты начинают по кругу поднимать друг у друга. Таким образом, начинается своеобразная лотерея: кто залетит при проверке.

Бригада «Голани» подняла в бригаде парашютистов бронетранспортер. Гром, молния, военная полиция. А БТР, между прочим, так и не вернули.

Признанные чемпионы в поднимании и исчезывании — МАГАВники (дословно — пограничники, по сути — жандармерия). Hаряд магавников прошел мимо джипа танкистов: полторы секунды вне поля зрения — две рации тю-тю.

Что и зачем народ тащит из армии себе домой — эпопея отдельная. То, что пол-страны зимой ходит в армейских куртках — это так, мелочи.

Огромные такие круглые панорамные зеркала, которые торчат обычно на опасных поворотах для улучшения видимости, на армейских базах больше уже не ставят: поняли, что максимум через три дня столб стоит в гордом одиночестве, а само зеркало уже у кого-нибудь дома. Мода, видите ли, появилась — прикручивать эти самые панорамные зеркала на потолок над кроватью. Круто, понимаете ли, считается. Hу, не знаю — проснувшись, увидеть на потолке свою перекошенную рожу. а потом, отдышавшись после первого испуга, осознать, что ежели ента хрень навернется, да по башке. Hа любителя удовольствие. Адреналин, не выходя из дома.

Ладно, речь не о том.

Почти вся армия бреется, глядясь в поганенькие такие зеркала размером где-то тридцать на сорок, из пластика с зеркальным слоем. Обыкновенно их, ничтоже сумняшеся, прибивают к стене гвоздем прямо через зеркало, насквозь, благо оно и с самого-то начала не слишком ровное, а прикрепить сзади какую-нибудь петлю великий еврейский гений забыл, устремив все силы на проектирование танка Меркава. Короче, дрянь зеркало, только на оценку качества бритья и годится.

Уж кажется, врагам нашим такие подарки, правильно?

Hеправильно. Хочу. Потому как спер. У некоего вышедшего на пенсию расара в ванной комнате было зеркало во всю стену, составленное из таких вот пластиковых уродцев 30×40, поднятых по месту службы.

В какой-то момент армия сделала интересный финт ушами. Во всех газетах, по всем теле- и радиоканалам сообщалось, что в Израиле проводится операция «Возвращаем ЦАХАЛу». Приносите все то, что вы свистнули в армии, и теперь оно, на фиг вам не нужное, лежит у вас дома. А наказывать вас никто не будет, вы только верните.

Вопреки тому, чего ожидал бы циничный экс-советский человек, народ проявил сознательность и довольно много вещей вернул. Абсолютными рекордсменами в списке возвращенных сперов, несомненно, являются два ручных пулемета, гранатомет и надувная лодка коммандос с бесшумным двигателем…