Она, как лаком, болью красит ногти.
Спина чужая — шрам в моей груди.

Измажь такую перьями и дегтем — и все равно, как ангел, полетит. Из-за таких наш брат немеет сходу — и нет иного выхода ему: в забвение, как тот Герасим в воду, швыряет самых преданных муму. Из-за таких соломенные вдовы на сене подвывают с видом сук. Ей выдрать очи черные готовы за то, что, словно бельма на глазу, они теперь всегда у мужика — и нет средства от настолько сильных порч.
Она ведь Супер девушка — такая не вяжется с понятиями борщ, прозаик, равнодушие… А это обидно очень девушкам простым. И взгляд — улика круче пистолета. Ведь если поволоки сладкий дым в нем видится на фоне всех инферно и прочих завлекательных джудекк души ее… Не ошибусь, наверно — пусть времена настали еще те, качнется чаша в сторону гетеро- в душе (не суть какого пола) би-. Таких кроят из неземных материй. И если мерка не твоя… Терпи! Да, иногда находит безнадега — настолько ты по жизни ей никто, но… по уши, ушел в любовный деготь — и не желаешь знать чужих медов, поскольку если эта горечь слаще, то какова же капелька на дне? Не страшно, если даже не обрящешь -надеждами по горло сыт вполне. Так, что безвольно выдыхаешь ладан, когда приводит в чувство нашатырь. Нет смысла пародировать Пилата — твой умывальник тот же Мойдодыр. Все мысли — словно виа долоросы. Голгофа — неприступный Эверест. Но если уж дорвался — нет вопросов, с ней точно отвисать не надоест. Мечты, мечты… Но если в счастье дверца в природе есть — не найдены ключи; отмычку можно разве что о сердце смягченное любовью заточить под тот обескураженный узорчик, что на ногтях до локтя выгрызал. Тогда, конечно, в скважину тем зорче полезут одуревшие глаза, которые не званы никуда, но хотят своими стать в раю таком.
И если ты здесь оказался, жданным, то…
До чего ж не к месту этот ком!
С такой и внутрь себя зазорно плакать, но до греха доводит мужика.
Ей Боль мужская — что-то вроде лака.

Выходит, ты беспомощна, пока он не просохнет на ногтях… Не раньше! И пусть всего одна минутка… Пусть! Чуть дольше я страдал, но для реванша достаточно — так в губы я вопьюсь, что не приду в сознанье от пощечин, которым не уравновесить счет. Он тоже покраснел бы, но просрочен. И ты как будто требуешь: еще!
А что нутро мне страсти выжигают — не страшно, я привык тобой дышать.
Ведь ты — моя любовь.
И ты такая…
Чем дальше, тем больней горит душа.