Своего деда я запомнила худеньким стариком. Когда он гладил по голове, было немного непривычно — кисть правой руки его после ранения срослась неправильно и пальцы не разгинались полностью. Седые волосы, дедушка — Божий одуванчик.
Не помню ни разу, чтобы он меня ругал (а было за что, наверное). Когда была маленькой, выручал из угла. Представляете, что за человек: морали не читал, не нудил, что сама виновата, родителям про шалости не рассказывал. В общем, ничего геройского. Конечно, я знала, что дед воевал. Но вот рассказов про войну мы от него не слышали. Ни разу. Как-то раз я попросила рассказать про войну, дед сказал что-то вроде «попозже, потом» и больше к этой теме не возвращался.
И только когда я стала взрослой, а деда уже не было на свете, мама рассказала, что дед, оказывается, был морпехом. Не рядовым, кстати. Воевал как положено, имел награды. А потом попал в плен. Ранили, в плен взяли, там и рука неправильно срослась. Перекидывали из лагеря в лагерь, был и в Маутхаузене, в котором Карбышева на морозе водой поливали.
А сбежал из плена дед на самолете. Его друг был летчиком и они самолет угнали.
Сели на нашей стороне и чекисты их долго мытарили, но в итоге в лагеря не отправили, отправили на фронт. И там дед воевал что надо. Представили к званию Героя Советского Союза, но из-за того, что был в плену, Звезду Героя не дали, дали только орден Красного Знамени.
После войны дед вернулся в родное село, был председателем колхоза. Женился на самой лучшей девушке. Моя бабушка потом рассказывала: Два жениха было на все село, и оба — мои."
Но председательская шапка оказалось не по деду — уехал в Донбасс, стал шахтером. Там он снова встретился со своим другом, с которым самолет угоняли. Вместе работали до пенсии и на пенсии.
На пенсии они устроились работать в кочегарку, и тут дедов друг не выдержал. Обидно ему, наверное стало, что вот, воевали, победили, а жить, так, как достойны, не стали. И он повесился.
Бабушка деда на работу после этого больше не пустила. Жили они тихо, без золота и хрусталя, но в мире и согласии. Не ссорились никогда.
А с виду ни за что не скажешь, что эти спокойные люди имели такую силу духа