На моей душе перекрещены
одиночества линии-трещины.
Одиночества длинные линии,
и я каждую знаю по имени…
Руки венами исполосованы,
синим цветом они нарисованы.
Между рваными шрамами тянутся,
и до смерти со мною останутся.
Сердце болью разбито, истерзано…
И кусочками мелко нарезано.
Бьётся медленно, из последних сил,
хоть и замолчать я его просил.
Мне сказал человек много знающий,
что я сам себя убивающий…
И в одном нахожу утешение:
это — самоуничтожение.