Им никто не сказал, что троллейбус идёт на фронт.
Был обычный маршрут и обычный рабочий день.
Заурядные вещи — перчатки, кошёлка, зонт.
Чуть помятые лица не выспавшихся людей.
И никто не планировал гибнуть во цвете лет,
И от боли кричать, и от горя сходить с ума…
Ждал водитель, когда загорится зелёный свет,
Он подумать не мог, что бывает зелёной тьма.
Адский хохот шайтана несётся из этой тьмы —
Он доволен, что снова во всем обвинят ислам.
Как тревожен прогноз аномально жаркой зимы,
День вонзается в сердце осколками телеграмм.
Это та же война, пусть на новом своём витке.
Это чёрная птица нацелила клюв, ярясь.
И не суть, на каком она каркает языке,
И что вьётся вдоль крыл её — готика или вязь.
Ведь «Алах акбар» — то же самое «Готт мит унс»,
Та же самая ложь под словами святых молитв.
чёрной мессы причастье — тяжёлый солёный вкус,
И не кровью барана в троллейбусе пол залит.
Это та же война, товарищ. С тем же врагом.
За Москву, Сталинград и дальше уже везде.
Нет укромных убежищ, все ближе разрывов гром,
Нам решать, чему сбыться — победе или беде.
Выходя из дома, поправь наплечный ремень,
Сосчитай патроны мыслей, проверь прицел…
И в обычных делах завершая обычный день,
Отходи ко сну, как солдат, что остался цел,
Чтобы завтра вновь — на страницах и площадях
С многоглавым гадом вести свой неравный бой,
Ни на миг не сдаваясь — иначе не пощадят
Ни тебя, ни Ту, что с мечом стоит за тобой