Свидание с тобой теперь в больнице.
Медсестры, как всевидяший конвой.
Лицо твое растеряно бодрится-
Оставьте мою милою живой!
Когда ты остаешься там, в палате,
В своем казенном байковом халате
Я, брошенный тобой, ребенок твой.
Я сам себя тебе чужою сделал:
Что натворил я с нервами и с телом
Единственной, которую люблю?!
И вдруг ты говоришь не как чужому:
«Ты кашляешь? Попил бы ты боржому
Здесь есть в буфете. Я схожу куплю.»
Прости за искаверканные годы,
За все мои возвышенные оды
И низость плоти после этих од-
Души и тела горестный разброд.
А то, что ты болеешь-разве странно?
Болезнь всегда первоначально рана,
Как эту рану ты не назови.
К любви счастливой ощущая зависть
Болезни, как гадюки заползают,
В разломы душ, в развалины любви.
Но почему за эти преступленья
Ты платишься, а я гуляю, пью?
Пойду к врачам и стану на колени:
«Спасите, мне любимую мою!
Вы можете ли знать, товарищь доктор,
Дозирующий тайны бытия,
Какой она бывает к людям доброй,
А если злой бывает- это я.
Вы можете ли знать, товарищ доктор,
Какой она узнала в жизни ад,
Какой она узнала яд и деготь,
А я ей снова деготь, снова яд.
Вы можете ли знать, товарищь доктор,
Что если есть во мне какой-то свет-
То из ее души его я добыл
И только беспросветность дал в ответ.
В меня свой дух, в меня свое здоровье
Она переливала:"Не болей!»
Возьмите до последней капли крови
Всю кровь мою и перелейте ей!"
Усталый, как на поле боя Тушин,
Мне доктор говорит с такой тоской:
«Ей ничего не нужно, только… покой,
Вы понимаете — ПОКОЙ!»
Покой? Скажите, что это такое,
Как по латыни формула покоя?
О, почему предчувствиям невняв,
Любимых сами в пропасть ма бросаем,
А после так заботливо спасаем,
Когда лишь клочья платьев на камнях?!