…сухим и голодным ртом исцарапать тебя упруго,
поцелуи - как карту на тело, глаза — как компас,
быть с тобою так близко, когда начинается вьюга
и когда продолжается… видишь, вон в тех заоконных
провалах, томимых чернильною пустошью абсолюта,
там, где стены и простыни холодны и проржавели от влаги
мне бы только впиваться в тебя и вливаться как-будто
те кромешные холод и тьма растворятся намокшей бумагой.
мне бы «знать тебя»…
знать тебя так - наизусть, наразрыв и исконно —
в сантиметрах и дюймах — раскрашивать тело как карту,
выпивать тебя кратко и жадно, вылепливать сонно,
пробираясь рукой по бедру, от апреля до марта
и потом к сентябрю — задыхаться и бредить,
позабыть все уроки и помнить одно только - «милый»,
и теряясь в словах говорить тебе - эти, и эти, и эти
бесконечные буквы. я так их когда-то любила,
а теперь и не знаю — а что они в общем-то значат,
и куда мне податься — к каким толмачам и толмачкам? —
кто теперь объяснит мне, в каком из миров он был начат
наш роман, что мы пишем теперь и изводим по пачке
папиросных страниц каждый день — а финала не видно,
я все глубже в тебе с каждым прожитым днем утопаю…
мой испуганный мальчик, давно все закончились битвы,
про которые ты волновался, что мы проиграем.
здесь сто лет никого — ни птенца, ни старухи, ни тени,
только мы и сухой океан катит волны упрямо —
а на сонном песке отпечатки каких-то растений,
словно тайные знаки забытых наречий. и самый
голубой лунный свет достает до плеча нам ночами,
и касается нежно губы твоей - алой и влажной —
я хочу тебя здесь и сейчас, и тогда, и потом… (отвечай мне
только резкостью бедер, и твердостью плоти…
а впрочем — не важно…)
не важно
не важно