Соленые брызги блестят на заборе.
Калитка уже на запоре. И море,
Дымясь, и вздымаясь, и дамбы долбя,
Соленое солнце всосало в себя.
Любимая, спи… Мою душу не мучай,
Уже засыпают и горы, и степь,
И пес наш хромучий, лохмато-дремучий,
Ложится и лижет соленую цепь.
И море — всем топотом, и ветви — всем ропотом,
И всем своим опытом — пес на цепи,
А я Тебе — шёпотом, потом — полушёпотом,
Потом — уже молча: «Любимая, спи…»
Любимая, спи… Позабудь, что мы в ссоре.
Представь: просыпаемся. Свежесть во всем.
Мы в сене. Мы сони. И дышит мацони
Откуда-то снизу, из погреба, — в сон.
О, как мне заставить все это представить
Тебя, недоверу? Любимая, спи…
Во сне улыбайся (все слезы отставить!),
Цветы собирай и гадай, где поставить,
И множество платьев красивых купи.
Бормочется? Видно, устала ворочаться?
Ты в сон завернись и окутайся им.
Во сне можно делать все то, что захочется,
Все то, что бормочется, если не спим.
Не спать безрассудно и даже подсудно, —
Ведь все, что подспудно, кричит в глубине.
Глазам Твоим трудно. В них так многолюдно.
Под веками легче им будет во сне.
Любимая, спи… Что причина бессоницы?
Ревущее море? Деревьев мольба?
Дурные предчувствия? Чья-то бессовестность?
А может, не чья-то, а просто моя?
Любимая, спи… Ничего не попишешь,
Но знай, что невинен я в этой вине.
Прости меня — слышишь? — Люби меня — слышишь? —
Хотя бы во сне, хотя бы во сне!
Любимая, спи… Мы — на шаре земном,
Свирепо летящем, грозящем взорваться, —
И надо обняться, чтоб вниз не сорваться,
А если сорваться — сорваться вдвоем.
Любимая, спи… Ты обид не копи.
Пусть соники тихо в глаза заселяются,
Так тяжко на шаре земном засыпается,
И все-таки — слышишь, любимая? — спи…
И море — всем топотом, и ветви — всем ропотом,
И всем своим опытом — пес на цепи,
А я Тебе — шёпотом, потом — полушёпотом,
Потом — уже молча: «Любимая, спи…»