Мой неведомый брат, мой шагающий рядом попутчик, научи меня петь, выдыхая звенящую медь. В этой жизни прекрасной, но, всё же, безжалостно сучьей нам так мало осталось на то, что могли бы успеть. Не в комфорте квартир, а в пробитых дождями палатках на просторах земных, на зелёных ладонях весны мы любили светло, отдавая себя без остатка, тем, кто в нас приходил, воскрешая забытые сны. А когда изнутри до гортани слова прорывало, и текло по губам обжигающей, страстной строкой, мы писали стихи в междустрочье газет и журналов, сочиняя миры, от которых до неба — рукой. Мы умели ценить то, что было банальным для прочих: от горячих живых до холодных игрушек Тюссо. Наши долгие дни, наши полные чувствами ночи вытекали слезой на секундные стрелки часов. Не желая войны, мы войны избежать не сумели и в кровавых боях на сердцах наживая рубцы, мы теряли друзей. Мы ловили прицелами цели. И стреляли в упор. И с концами сводили концы. И друзей поминали. И верой спасали друг друга. И рукой приживали к протянутой щедро руке…
А, когда перебесится ветер, сорвавшийся с юга, мы уйдём на закат, но останемся эхом в строке…