Для начала немного кошмара. Просыпаетесь вы завтра — и узнаете, что вас отправляют на обязательные курсы повышения квалификации. На курсах черная униформа, жесткий график с 8 до 8 шесть раз в неделю и выговоры за опоздание.
Повышение квалификации состоит в том, чтобы, допустим, стоять на руках, копировать китайские иероглифы, заучивать наизусть статьи Большой Советской Энциклопедии и вручную подсчитывать в них число знаков. Цель — получить бумажку об окончании курсов, потому что без нее вас не возьмут ни на одну работу. Продолжительность курсов, допустим, год. Вас предупреждают: отныне это основное содержание вашей жизни.
Довольно скоро вы обнаруживаете, что о любом вашем неуспехе сообщают домой. Дети отказываются с вами общаться, потому что вы их позорите: у других родители как родители, все знают и успевают даже вечером с детьми поиграть, а вы — просто отстой. Родители кричат «в кого ты у нас такой/такая?» и предлагают с вами дополнительно позаниматься стоянием на руках. Муж (или жена) каждый вечер устраивает разбор полетов на курсах и не позволяет сесть к компьютеру, посмотреть телевизор или лечь спать, пока вы не оттарабаните близко к тексту статью «Диагональные и радиально-осевые гидротурбины», а еще лучше — и следующую, «Диаграмма Герцшпрунга — Ресселла для звезд». Дня рожденья не будет, потому что вы заучили 8 статей, а надо было 40: не заслужили. Подарков на Новый Год тоже не будет, потому что куда с такими успехами — еще и подарки, и кто кричал позавчера «Достали вы меня все с этими курсами?». На выходных вы совершенствуете навыки копирования иероглифов, а вместо отпуска судорожно досчитываете знаки в статьях «Дивертикулы — Дизентерийная амеба». Умалчиваю уже о том, как преподаватель стояния на руках комментирует ваши стойки — и что говорят другие курсанты в раздевалке про ваш внешний вид.
Вопрос в том, сколько вы протянете на этих курсах и чем кончится это обучение.
Школа, куда наши дети отправляются с цветами, нарядные и полные надежд на интересную взрослую жизнь, превращает их жизнь в такие курсы не на год, а на 11 лет. Школьные занятия для них трудны, как стояние на руках, непривычны, как копирование иероглифов, непонятны, как Большая Советская Энциклопедия, и бессмысленны, как подсчет знаков в ней. Дети категорически не понимают, почему все это объявляется основным содержанием их жизни на далекую многолетнюю перспективу. И, хуже того, почему вся остальная их жизнь, — домашняя, дворовая, каникулярная, летняя, выходная — оказывается в беспросветной зависимости от их успехов в школе.
А ведь в их жизни довольно много другого содержания. Они учатся понимать мир предметов, явлений и людей на собственном опыте — через то, что слышат, видят, ощущают. В этом мире полно цвета, запаха и захватывающих ощущений. Они пытаются определить свое положение в пространстве, времени, семье, микросоциуме; они отрабатывают нужные им навыки повторением в играх, прыжках, беготне, лазаньи. В их жизни много эмоций, от самого бешеного счастья и заливистого смеха («признак дурачины», естественно) до глубокого отчаяния и бессильной ярости, и они сейчас как раз учатся со всем этим справляться. Все это глубокое и важное содержание, однако, кажется взрослым совершенно не заслуживающим внимания: занялись бы лучше дивертикулами и дизентерийными амебами.
Школьные успехи и неуспехи — это успехи и неуспехи только в одной сфере жизни, в той самой, где водятся зачеты по радиально-осевым гидротурбинам. Это совсем не повод подчинять им всю семейную жизнь. Лишать подарков и праздников, каникул и вечернего свободного времени — и, хуже того, лишать ребенка мира в семье, родительской любви и безопасного дома.
Когда у человека проблемы на работе, дома он может отсидеться, отлежаться, отдышаться, подумать о другом, отвлечься, собраться с силами и найти поддержку домашних, которые покивают головами и скажут: да, начальник зверь, коллеги неправы, а у тебя все получится. Но когда у человека проблемы в школе, дома его загонят в угол, будут преследовать вопросами «уроки сделал?» и до тошноты пытать алгеброй; ему не дадут ни на что переключиться, не позволят думать о другом, а вместо поддержки разъяснят, что он лентяй, болван и оболтус, — и хорошо еще, если обойдется без рукоприкладства.
Даже если человек катастрофически неуспешен в школе, дом должен быть для него не филиалом школы, не домашним педсоветом, не местом суда и отбытия наказания, а гнездом, берлогой, норой, где можно зализать раны и получить свой заряд безусловной любви — той единственной силы, которая вообще удерживает на свете, когда все плохо и ничего не получается.
И это, мне кажется, то единственно важное, о чем родителям на самом деле надо помнить не только в начале учебного года, но и на всем его протяжении, и в конце. Включая, разумеется, особо опасные моменты промежуточной и итоговой аттестации, когда особенно хочется забыть, что ты мама или папа, и взять на себя совсем другие функции: взвешивать на весах и признавать слишком легким, отделять свое козлище от чужих агнцев, устраивать Страшный Суд вручную и обеспечивать плач и скрежет зубовный на все каникулы…
Терпения всем и любви.