Его до дна, до пепла выжгло пустотой,
Тоской щемящей и скулящей болью.
В душе его палящий адский зной,
А в сердце жгучий яд смешался с кровью.
От жажды губы высохли совсем.
И скальпелем отчаянье по нервам
Вскрывало гнойники былых проблем,
Сушило зноем жизнь в кипящих венах.
Ее нещадно вымораживала боль…
В потухшем взгляде отражались льдинки.
Хотелось ей, смахнув со шрамов соль,
Рыдать. Да только даже и слезинки
Не выдавить из этой глыбы льда,
Сковавшей одичавшее сознанье,
Без веры и душевного тепла,
Она бездушное холодное созданье.
Вот так брели они по жизни чуть дыша —
Он выжженный пустынным жарким ветром,
И с сердцем болью скованным она,
Ища кто влаги, кто живительного света.
Кружила в хаосе превратностей судьба
Огонь и лед. Тем самым приближая,
Заветный миг испить мечту до дна —
Смешав в одном сосуде лед и пламя!
И перед самой финишной прямой,
Когда, казалось, жизнь остановилась,
Когда сердца парализовывала боль,
Судьба послала им живительную милость.
В густой завесе призрачной ночи,
На грани всевозможных расстояний,
На самом краешке несбыточной мечты
Коснулось льда чарующее пламя.
Согрел ее палящим взором он,
Окутав душу небывалой страстью,
И слезы хлынули с бездонных глаз-озер
Смывая лед с души потоком счастья.
И губы влажные, прохладные от льда
Коснулись уст его иссушенных от зноя,
Растаял лед, и хлынула вода,
Сбивая пламя искренней любовью.