Обрывок разговора двух старушек, подслушанный в электричке вблизи станции Арск.

Вечер.
В полупустом вагоне довольно подслеповато, да и бабушки уселись на лавку у меня за спиной. Так что я даже не знаю как они выглядели:

— …Погостили маненько, попировали, неделю всего. Уж месяц как уехали.
— Так, Рамиль вместе с малым к тебе приезжал? Как звать-то?
— Назвали Крис. Восемь лет уже ему, я же его еще ни разу не видала.
— Крис — это как крыса че ли? А на кой ляд так парня назвали?
— Жена Рамиля подбила, а я уж привыкла, да и там, в Диего, Крисов много, не больно-то и задразнят.
— На кого похож-то?
— Копия деда, такие же глазенки, носик, с рук бы не спускала, да больно уж тяжел, как Рамиль в детстве. Хорошенький — сил нет, но все равно видно, что негритенок…
— Скучашь?
— А то нет. Зато они оставили мне говорилку, Крис подбил купить. Теперь я могу сколь угодно с ними разговаривать и глядеть.
— Телефон че ли? А че глядеть?
— Да какой там телефон? Не телефон, а шкатулка такая, навроде шахматной доски. Как вот компьютеры бывают? Мой такой же, но не компьютер. Открывашь — на верхней крышке телевизор, а внизу печатная машинка.
Когда я хочу им позвонить, беру тетрадку, там мне Крис все нарисовал — что сперва нажимать, что потом. Больно мудреная машинка. От ней еще на проводе идет такая, навроде пудреницы. По первости, я часами юлозила, зла не хватало. Таскашь, таскашь ее по столу, аж пока не попадешь куда положено. И все, телевизор кажет Криса. Меня ему там тоже видать и слыхать. Так мы и говорим по ночам.
— А чего по ночам-то? Рабенку спать надоть.
— Дак у них там в Диего, как раз ночью самый день…
— А за переговоры дорого платить?
— Говорят — недорого, я не знаю, они студова сами платят.
— И чо, хорошо видать и слыхать? Ты же вся глухая как тетеря.
— Видать, как в кино, Крис мне показывал ихний дом, пальмы и даже до моря доходил. Хороший дом, красивый, как универмаг в Казани.
И слыхать нормально.
Сперва, когда только аппарат купили, я совсем не могла разобрать че он там бухтит. Свиристить как комарик, а слов не пойму, не слыхать.
Крисик удумал докупить мне кричалки, деревянные такие, навроде, как молодежь музыку слушат. Стало больно хорошо, громко.
Я тут на днях барабалась и локоть сильно зашибла, дрова рубила. Сперва ничего, а к ночи заломило так, что рука не корчится.
Сон не идет, запускаю свою бухтелку.
Крисик поглядел на меня и говорит: — что такая грустная, бабуля?
Я рассказала как дрова рубила и зашиблась, он говорит: — а ты подуй на рану, будет не больно.
Я говорю: — Некому дуть-то, я же одна живу, ну как я сама себе на локоть подую? Подумай сам.
Крис глазенки вытаращил и говорит: — А давай я тебе подую. Сними с кричалки тряпочную сеточку и крутани самый большой звук.
Я сняла сетку, крутанула, спрашиваю:
— Дальше че?
— А дальше, бабушка, поднеси зашибленный локоть чем поближе к кричалке, только не касайся.
Я так и сделала, а он стал громко дуть — «п-р-р-р-р-р-р-р-р-р!» И я локтем почувствовала ветер из кричалки… Он взаправду дул! И ты знашь, руке сразу стало полегче…
…
— Ну ну, ты че? Хорош реветь-то, еще приедут, поди. Айда бери сумки, выходить нам…