И когда Она бредет по темным улицам, маленькая, в сером платье — а может, это платье цвета дождя? — сможет ли кто-нибудь сказать, кто Она?
У Нее темные глаза; рыжие волосы Ее спутались в косы — а может быть, это последние красные листья кружат вокруг Нее мокрым ветром? Неважно. Она - сама бесприютность среди заполонивших свет теней.
Она медленно бредет по темным улицам и заглядывает в человеческие души как в окна, и только горе в глазах у Нее.
Ей больно, когда Она видит, как пули пронзают податливое тело; когда в агонии бьются те, кто посильнее; когда нож вонзается в живое и мягкое; когда нем новорожденный и в слезах его мать; когда во сне душа вдруг отказывается от жизни; когда в безысходной тоске распростёрто тело, и безудержный вопль разрывает грудь: «Никогда!»… И беда тому, кто видит тогда Ее глаза.
Потому что Она не следствие и не причина; не начало и не конец; не альфа и не омега; не тьма, не свет и даже не сумерки. Она даже не совсем результат, просто так уж вышло, что под звездами этого мира Она — воплощение боли.
Но быть смертью тоже больно.
Квинтэссенция боли всего мира, причиненной себе или друг другу, умышленно или нечаянно, со зла или от доброты великой; боли физической, боли душевной, боли духовной; боли постоянной или преходящей; боли ежечасно, ежеминутно, ежесекундно причиняемой людьми и людям, животным, птицам, растениям; вечной и бесконечной в любых своих проявлениях Боли… Маленькая девочка с осенью в глазах и кленовым листом, зажатым в ладони, — какие еще дети могли быть рождены Ею?