«Чья ты, девочка, кто тебя, милая, бросил одну,
Что ты плачешь так горько, к лицу прижимая ладошки?
Дай-ка, я на твои на кровавые раны взгляну,
Покажи, обо что ты босые порезала ножки.
О, мой Бог, ты же кровью от этих заноз истекла,
Я зубами их вырву из ножек твоих невесомых,
Посмотри — то осколки не битого камнем стекла,
То осколки разбитых надежд, и как будто, знакомых,
Ты прижмись ко мне крепче, но все же ответь мне — ты чья,
Ты откуда и кто ты, и плакать не надо так горько,
Кто одел тебя в эти лохмотья с чужого плеча,
Сколько лет ты уже как одна, и скиталась ты сколько?"
И она, отвечая чуть слышно, и так же дыша,
Иней ранних седин мне ладошкою теплой ласкала:
«Ты меня не узнал. Ты забыл. Я — твоя. Я — Душа.
Ты меня потерял. Я тебя кое-как отыскала. . .»