**
Три желания

На завтрак мама, как всегда, поставила перед Димой гречневую кашу с молоком. Недовольно поморщившись, он с неохотой взял ложку и стал помешивать ею в тарелке, чтобы не образовалась пенка. Глядя на плавающие крупинки каши, Дима стал вспоминать звездное небо планетария, куда их класс недавно водила учительница астрономии. Он вдруг подумал: «А что если в этой тарелке чья-то вселенная и молоко в ней — чей-то космос, а гречка — планеты, на которых тоже живут люди, такие же, как и мы, только маленькие?» Эта мысль взволновала Диму и заставила перестать болтать ложкой.

И тут ему в голову пришла еще одна мысль, страшнее предыдущей: «А что если и наша планета тоже крупинка каши в чьей-нибудь тарелке? И сейчас какой-нибудь мальчик из другой галактики подносит ложку ко рту, и Земле осталось жить считанные минуты?» От этой мысли Димин лоб покрылся испариной, он отодвинул тарелку и, посмотрев на маму, решительно заявил:

— Кашу я есть не буду!

Мама удивленно подняла брови.

— Это почему же?

— Потому что там тоже живут люди, и они не хотят умирать!

Мама рассмеялась.

— Давай ешь, фантазер! И быстрее, а то опоздаешь в школу.

На перемене Дима рассказал своему другу Вите о сделанном им открытии. Витя беззаботно рассмеялся:

— Этого не может быть! Если бы нас кто-то ел, мы бы давно уже все поумирали, — и, посмотрев ехидно на Диму, добавил: — А с чего это ты стал таким добреньким? Когда вчера мы разрушали муравейник возле речки, я не заметил, чтобы тебя это сильно волновало.

Дима вспомнил, с каким наслаждением капал огнем с подожженной пластиковой трубки на разбегавшихся в разные стороны муравьев, и ему стало стыдно.

После окончания занятий Дима пошел к реке и остановился возле развороченного муравейника. Ему стало так жалко этих маленьких трудолюбивых букашек, что он заплакал. Вытерев слезы, Дима сложил разбросанную землю обратно и аккуратно подровнял ее. Увидев лежавшую рядом ветку, он сделал из нее крестик и воткнул в маленький холмик.

— Я так и думал, что найду тебя здесь! — раздался за спиной у Димы Витин голос. Он подошел к импровизированной могиле и, смотря Диме в глаза, носком ботинка разбросал насыпанную землю. — Вот так будет лучше!

Тяжелый ком подкатил к Диминому горлу. Он вскочил и бросился на своего друга. Они молча катались по мокрой земле. Витя был намного крепче, но обида, душившая Диму, придала ему дополнительных сил, и после долгой борьбы он оказался сверху. Не осознавая, что делает, он стал хлестать Витю по щекам, приговаривая:

— Это тебе за муравейник! Это тебе за крест! Это тебе за меня! — Немного успокоившись, Дима встал и, тяжело дыша, сказал: — Ты мне больше не друг!

Идя домой по тропинке вдоль реки, Дима наткнулся на рыбака, сидевшего в зарослях ивняка и мирно удившего рыбу. За его спиной стояло ведро. Подойдя ближе, он увидел в нем щуку, которая беспомощно открывала и закрывала рот. Посмотрев в сторону дядьки, который сосредоточенно наблюдал за неподвижным поплавком, Дима тихонько вытащил рыбу и, отбежав на несколько метров, спустился к воде и выпустил щуку в реку. Ударив плавником, она быстро ушла под воду, но через мгновение вынырнула и, посмотрев в сторону Димы, вновь скрылась под водой.

— Где ты был?! — мама сорвала с Димы грязную куртку. — Где ты так вымазался?! Раздевайся! Неделю будешь сидеть дома!

— Мама, я не виноват! — попытался защищаться Дима.

— Молчи! Расскажу отцу, он тебя еще и выпорет!

Шесть дней Дима ходил только в школу и обратно. Возвратившись домой и быстро сделав уроки, он расставлял две армии солдатиков и разыгрывал между ними сражения, в которых не было убитых и раненых, и все заканчивалось подписанием мира. А по вечерам, забравшись под теплое одеяло, читал о доблестном рыцаре Айвенго и красавице Ревекке.

Когда его вынужденное заточение закончилось и мама разрешила гулять, он первым делом пошел к реке и восстановил разрушенную муравьиную могилку. Постояв немного возле нее, Дима направился к берегу и, сев на его крутом берегу, задумался.

Мысли в голову приходили разные. И хотя Дима многого еще не понимал, все же был уверен, что человек относится слишком жестоко и несправедливо к окружающему его миру. Глядя на речку, тихо бегущую внизу, на деревья, растущие вдоль берега, слушая пение птиц и кваканье лягушек, он осознавал, что все это живое, все это рождается и умирает так же, как и люди. И что все это надо беречь и относиться как к равному себе. Тяжело вздохнув, Дима опять вспомнил про муравейник и, в очередной раз выругав себя, дал слово никогда больше ничего не разрушать.

Стоявшую тишину нарушил раздавшийся внизу всплеск, и кто-то тихо позвал:

— Мальчик.

Дима посмотрел в сторону реки, откуда прозвучал голос, и увидел щучью голову, торчащую на поверхности.

— Мальчик, это я говорю!

От неожиданности Дима открыл рот, а его глаза округлились.

Щука сделала круг и, подплыв ближе к берегу, заговорила вновь:

— Не узнаешь? Недавно ты спас меня, и я хочу тебя отблагодарить. Проси что хочешь. Я могу исполнить три твоих желания.

Придя в себя, Дима выдавил:

— Ты что, волшебная?..

— Да! Читал сказку про Емелю? Так вот, я дальняя родственница той щуки.

Перестав удивляться, Дима спросил:

— И что, я могу попросить все, что захочу, и ты это сделаешь?

— Ну… почти все.

Не раздумывая, Дима сказал:

— Тогда сделай так, чтобы муравейник, который мы разрушили с Витей, был снова целым!

Щука нырнула и снова вынырнула.

— Твое первое желание исполнено. Загадывай второе.

Дима поднялся и крепко задумался, но ничего в голову не приходило. Тогда он вспомнил про гречневую кашу и, обрадовавшись, сказал:

— Хочу, чтобы я никогда в жизни никому не причинял зла. Даже когда ем или, гуляя, просто иду по траве.

Щука задумалась и сказала:

— Это желание я исполнить не смогу.

— Почему?

— Потому что так устроен наш мир. В нем кто-то всегда выживает за счет других. И этого не изменишь! Ты ведь ешь мясо, да и рыбу тоже. А ведь перед тем как попасть на стол, это были живые существа, такие же, как и ты. Но, если ты прекратишь кушать, ты умрешь. А насчет каши не переживай. Там никто не живет и никогда не жил! Можешь ее есть спокойно, — Щука подплыла еще ближе, — и когда бегаешь по траве, ни о чем не думай. Все равно ты случайно кого-нибудь да раздавишь, и предотвратить это никто не в силах. Так что подумай, что ты еще хочешь.

Дима пожал плечами:

— Не знаю…

Щука сделала несколько кругов и, видя, что дело застопорилось, сказала:

— Долго я ждать не могу, у меня много других дел. Но ты не переживай, в нужный момент я появлюсь, и, надеюсь, что в следующий раз тебе будет что пожелать. До встречи! — Щука проплыла вдоль берега и, сверкнув плавниками, исчезла.

Когда Дима отодвинул куст, за которым находился разрушенный муравейник, его сердце радостно застучало: он увидел сотни муравьев, которые суетливо бегали взад-вперед по высокому холму с многочисленными дырами и проходами…

Мария Ивановна с садисткой улыбкой на лице медленно рвала обертку учебника по географии. Дима молча смотрел, как под разрушительными действиями толстых пальцев исчезают нарисованные им герои. Он понимал, что это просто мелкая и ничтожная месть. Учительница географии была матерью Вити, и, по всей видимости, он рассказал ей о драке на берегу реки. Изорвав в мелкие клочья бумагу, Мария Ивановна удовлетворенно сказала:

— Вот так! И чтобы я больше не видела никаких разрисованных обложек, — она презрительно посмотрела на Диму, — Хоменко, художник от слова худо. Запомни это!

Толстуха, как ее называли ученики, развернулась, и ее необъятный зад поплыл к классной доске.

От обиды и несправедливости на глаза Димы навернулись слезы, и, когда прозвенел звонок, он первым выскочил из класса и, выбежав из школы на задний двор, забился в темный угол возле сарая и, дав волю своим чувствам, горько расплакался.

Его всхлипы прервал насмешливый голос:

— Что, художник, ревешь? Сейчас заревешь еще больше!

Протерев кулаками глаза, Дима увидел перед собой расплывчатый силуэт своего бывшего друга, который, ухмыляясь, придвинулся к нему и с угрозой произнес:

— Я хочу с тобой поквитаться за тот вечер у реки, — и, не дожидаясь ответа, Витя, подняв кулак, сильно ударил Диму по носу. — Это тебе за мою разбитую губу! А это, — он больно лягнул Диму ногой по бедру, — за мою измазанную форму!

Видя, что ему не оказывают сопротивления, Витя весело рассмеялся и, небрежно бросив «Пока, мазила!», насвистывая, ушел.

Достав носовой платок, Дима приложил его к разбитому носу и, запрокинув голову, стал ждать, когда перестанет литься кровь.

— Да, забыл тебе сказать, — вновь послышался Витин голос, — вчера был на речке, так эти букашки каким-то чудом успели построить новый город. Видно, не всех мы их тогда пережгли. Но я исправил это! — Витя злорадно хмыкнул. — Теперь там опять ровное место!

— Что?.. — услышанное заставило Диму забыть о разбитом носе, но Вити уже и след простыл.

Сидя на берегу, Дима ждал. Он жаждал мести. Марии Ивановне за разорванную обложку, а ее сыну за вновь разрушенный муравейник, да и за свой нос тоже. Но Щука не появлялась. И чем дольше он ее ждал, тем меньше хотелось ему расправиться с Толстухой и со своим жестоким товарищем. Он вспомнил о своем втором желании: никому не причинять зла, и ему стало стыдно, что он так быстро о нем забыл.

Щука появилась неожиданно.

— Ну как, надумал что-нибудь?

Дима, не скрывая радости, подался вперед.

— Я думал, ты уже не появишься.

— Как видишь, появилась! Говори, чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты вновь оживила муравейник.

— Как?! Я же его недавно восстановила?

— Понимаешь… тут такое дело, — замялся Дима, — его опять затоптали.

Щука помотала головой по воде.

— Его разрушил твой бывший друг, он же и побил тебя сегодня. А еще его мать, учительница географии, порвала твою обложку с рисунками, и ты сильно на нее обиделся. Верно?

— Да, все так и было.

— А ты не хочешь им отомстить?

— Сначала хотел, а потом передумал.

Щука посмотрела на Диму.

— Поразительно! Ты первый человек, повстречавшийся мне, который так легко и без сожаления утрачивает возможность что-то сделать для себя. Ты помнишь, что это будет твое второе желание и что у тебя останется только одно, последнее? Ты уверен, что хочешь вернуть жизнь муравейнику?

— Да, я уверен!

Ничего не говоря, Щука нырнула и, вынырнув снова, сказала:

— Желание исполнено! Я могу покинуть тебя или ты еще что-то загадаешь?

Дима встал:

— Да нет. Давай в следующий раз.

— Тогда до встречи! — вымолвила Щука и исчезла.

Открыв дверь и став стаскивать ботинки, Дима услышал взволнованные голоса родителей, доносившиеся из кухни. Что-то случилось… Он замер и прислушался. «Как мы об этом скажем Димке? Ведь Витя его друг, да и Мария Иванова…» — отец замолчал. «Может, все обойдется, и их спасут?» — неуверенно сказала мама. «Вряд ли… травмы слишком серьезные», — возразил отец.

Увидев сына на пороге, они замолчали.

— Что произошло? Я слышал, вы говорили о Вите. Расскажите мне все!

Стараясь не смотреть сыну в глаза, отец, запинаясь и подбирая слова, начал медленно говорить:

— Понимаешь, сынок… тут такое дело… Два часа назад мы приняли вызов по скорой, что на мосту произошла авария: столкнулись грузовик с жигулями… Мы выехали на место… Так вот, — отец замялся и, решившись, продолжил: — В тех жигулях были Витя и его родители…

— Они живы?

— Живы, но в очень тяжелом…

Не дослушав, Дима выскочил на улицу и побежал к реке.

— Ты благородно поступаешь, но это твое последнее желание! Ты не забыл? — Щука неподвижно застыла на воде.

— Я все помню! Спаси их быстрее, а то они умрут!

Не став возражать, Щука скрылась под водой и, вынырнув, сказала:

— Можешь идти домой. Они будут жить! — и, подплыв к самому берегу, с грустью повторила: — Иди домой, добрый мальчик, и… прощай!..

Дмитрий Владимирович Хоменко, известный художник-портретист, не спеша шел по набережной, окрашенной в причудливые цвета заходящим за горизонт солнцем. Длинные седые волосы обрамляли его лицо, изрезанное глубокими морщинами, которое, невзирая на преклонный возраст, все еще дышало одухотворенностью и благородством. В правой руке он держал трость, на которую слегка опирался, а в левой — папку с указом городского совета о причислении его к плеяде почетных граждан города.

На набережной было людно, и прохожие, узнавая в старике своего великого земляка, улыбались и, почтительно здороваясь, уступали ему дорогу.

Проходя мимо ступенек, ведущих к самой воде, Дмитрий Владимирович вспомнил, как в детстве, когда река еще не была закована в гранит, он любил сидеть на земле на этом самом месте и, глядя на сияющую под яркими лучами солнца воду, мечтать о будущем.

Дмитрий Владимирович спустился по ступенькам и, сев на холодный мрамор, предался воспоминаниям.

Шаг за шагом он вспоминал всю свою жизнь, и, перевернув последнюю страничку, когда ему сегодня вручили указ горсовета, с удивлением подумал, что его память не отразила ни одного неприятного момента или каких-либо существенных препятствий на пути, — все у него складывалось удачно и без особых усилий. Его рано признали как художника, у него никогда не было проблем с заказами, а регулярные выставки его работ всегда пользовались успехом. Он женился на самой красивой девушке города, родившей ему двух замечательных детей, которых они вырастили добрыми и отзывчивыми людьми. Он никогда ни с кем не ссорился, и даже коллеги, невзирая на его успехи, никогда не завидовали ему.

«Странно как-то все это», — Дмитрий Владимирович посмотрел на зачесавшуюся руку и увидел муравья, бегущего по ней. И тут он вспомнил… Вспомнил о разрушенном муравейнике, драке с одноклассником, аварии на мосту, о волшебной щуке и трех желаниях. «Неужели все это было наяву и мне это не приснилось?» Дмитрий Владимирович встал и, осмотревшись по сторонам, вслух произнес:

— Да, если это и случилось, то где-то здесь.

— Здравствуй, мальчик!

Дмитрий Владимирович вздрогнул и, не увидев никого, оглянулся вокруг.

— Повернись, я здесь, внизу!

Дмитрий Владимирович прищурился и, увидев щучью голову, торчащую из воды, от удивления открыл рот, как когда-то в детстве.

— Ты только что вспоминал обо мне. Так вот, мой добрый постаревший мальчик, не сомневайся, все это с тобой было. И муравейник, и Витя, и три желания, которые я исполнила.

Немного успокоившись, Дмитрий Владимирович присел на корточки.

— Да как-то не очень верится. Это было так давно.

— Ну, а сейчас ты веришь своим глазам и ушам, когда видишь и слышишь меня?

— Да, сейчас верю!

Щука нырнула и вынырнула.

— Ты удивлялся, что твоя жизнь сложилась так удачно. А знаешь почему?

— Нет.

— Потому что я все время была рядом и помогала тебе. И когда ты оказывался на распутье, я всегда направляла тебя в нужном направлении.

— Почему? Ты же исполнила все три моих желания еще тогда, в детстве?

— Твоя доброта и милосердие поразили меня, и я решила, что ты достоин прожить счастливую жизнь, без тревог и неприятностей.

Дмитрий Владимирович заволновался.

— Ты хочешь сказать, что все, чего я достиг и что имею, это все благодаря тебе?

Щука отрицательно покачала головой.

— Я же сказала, что только помогала тебе. Все, чего ты достиг, ты достиг бы и без меня. Но твой путь к успеху не был бы таким быстрым и безоблачным. Я просто избавила тебя от долгого восхождения и от многих неприятностей по дороге к вершине. Вот и все.

Облегченно вздохнув, Дмитрий Владимирович сказал:

— Спасибо! Я очень тебе благодарен! А скажи мне, если знаешь, как сложилась судьба Вити? После окончания школы я его не видел.

— Он получил то, от чего ты спас его в детстве.

— Что с ним?

— Уже ничего, — Щука повернула голову в сторону, — он разбился на той же машине и в том же месте через десять лет после первой аварии.

Потрясенный Дмитрий Владимирович встал.

— Страшная смерть… как жалко…

Щука промолчала.

— А его мать?.. — осторожно спросил Дмитрий Владимирович.

— Она была с ним… Ну все, мне пора… Постарайся провести остаток жизни так, как и жил. Это будет хорошо! — и, сделав прощальный круг, Щукаисчезла в темной воде.

Окутанный вечерними сумерками, Дмитрий Владимирович возвращался домой. Он напоминал уставшего странника, прожившего долгую и счастливую жизнь, которая неумолимо приближалась к концу. Но, несмотря на это, на его лице сияла улыбка…

— Вадим Павленко

** ** **_____________________________________________________________
не обращать внимание на вопиющую безграмотность !

Ведьма

Районный отдел милиции № 54 в одном из провинциальных городов. В кабинете сидели двое оперативников. Один из них, старший лейтенант. Мужчина лет 30. Широкий в плечах, с шеей борца. Коротко стриженые черные волосы, местами тронула седина. Старший лейтенант усердно вчитывался в текст заявления:

— Вот пишут! Сам черт ногу сломит. Нет, ну ты глянь: «средний человек, среднего роста, непримечательной внешности… «И как по таким приметам раскрывать все эти кражи?

Он поднял усталые глаза на собеседника. Молодой, крепкий парень. Высокий рост, светлые волосы. Звание: лейтенант милиции.

— Эй, Сань! Я к тебе обращаюсь.

—Угу. Промычал в ответ Саня.

— Все у него «среднее», и где этого злодея искать?

— Ага прозвучал ответ.

— Чего Ага?

Старший лейтенант взглянул на Саню. Тот с невозмутимостью просматривал страницы желтой газеты.

— М-да, —протянул он и взъерошил волосы на голове.

— Эй, вундеркинд, ты работать будешь? — начал терять терпение старший лейтенант.

— Угу. К экстрасенсу обратиться нужно.

Старший лейтенант удивленно взглянул на Саню.

— Нет, серьезно, Петрович. Вот гляди: «Потомственная ведьма Моргана предсказывает по фотографии. Найду пропавших людей». Прочитал он объявление в газете.

— И чё? — прозвучало в ответ.

— Да дело глухое, хоть к этим обращайся. «Ну все равно других вариантов нет!» —растерянно произнес Саня.

— Если мы ещё и к колдунам обращаться станем, Дуб точно по шапке даст. Итак, раскрываемость низкая…

Старший лейтенант безнадежно махнул рукой. Дубом они между собой называли своего начальника, Дубовина Илью Ивановича.

—Давай Петрович, сходим, интересно же. — не унимался лейтенант.

— Интересно ему. Бес толку все это. Развод.

Он немного подумал и добавил:

—Ладно, пошли, искатель непознанного. Хоть разомнёмся.

Оперативники встали со своих мест и захватив верхнюю одежду, вышли из кабинета. Закрыв ключом дверь кабинета, они подошли к окну дежурки.

— Если шеф искать будет, мы по делу беспредельщика, который сумки у бабок вырывает. — сообщил Петрович дежурившему сержанту и вышел на улицу.

Следом выскочил его напарник, лейтенант Лепехин Александр.

На улице холодало. Слабый ветерок беспокойно шевелил жёлтые листья деревьев.

— Ну, и где твоя колдунья живет. — зябко передернув плечами, спросил Петрович.

— Да, не моя она. А живет на улице Путиловцев 13, кв. 20. — Отозвался Саня.

— Соседний квартал, ну, двинули.

Лейтенант с тоской посмотрел на серое небо и жалобно спросил:

— Может на автобусе?

— Пёхом, мой дорогой друг. Опера ноги кормят. «Пошли», — наставительным голосом произнес Петрович.

После чего он бодрым шагом пошел по улице. Следом, подняв воротник куртки, быстро зашагал Саня.

До указанного в газете адреса они дошли довольно быстро.

Дом, где жила экстрасенс, представлял собой обычный панельный дом. Серая, унылая пятиэтажка с деревянными дверями. Окна, выкрашенные в светлые тона, будто подрожали желтым краскам надвигающей осени. Они даже немного украшали серое здание.

Оперативники подошли к подъездной двери. Первым вошёл Саня, за ним Петрович. Подъезд принял оперативников безрадостными, плохо окрашенными стенами. Пол подъезда был на удивление чист.

Нужная квартира оказалась на втором этаже. Мужчины молча поднялись на этаж, пройдя мимо ряда разбитых почтовых ящиков. Петрович бросил взгляд на это безобразие. «Шпана малолетняя» — угрюмо подумал он. Вот и нужная квартира. Деревянная дверь, окрашенная коричневой краской, без изысков. На двери белый номерок с чёрной цифрой 20.

Оперативники немного постояли возле двери, прислушиваясь к тишине подъезда. Наконец Петрович нажал черную кнопку звонка. Послышалось шуршание замка и дверь квартиры распахнулась.

Перед ними предстала высокая женщина в темном, плотном платье до пола. Оно полностью скрывало фигуру женщины. Никаких украшений на ней заметно не было. Черные как смоль волосы, сзади затягивались в тугой узел. Густо накрашенные глаза пристально смотрели на вошедших мужчин. Тонкие губы без следов помады, плотно сжаты в тонкую полоску. Женщина не проронила ни звука. Мужчины, немного растерянные такой встречей, молча смотрели на хозяйку квартиры. Молчаливая пауза затягивалась.

— Мы по объявлению. — первый начал Петрович.

— Сто рублей. — произносила обладательница платья и пристально уставилась на Петровича, словно она была удав, а он — кролик.

Оперативники переглянулись.

— Да, конечно. — пробормотал Саня.

Женщина развернулась и прямая, словно высокая темная башня, плавна ушла в комнату. Петрович и Саня проследовали за ней.

Комната представляло собой темное помещение, с убогой обстановкой. Простые, но плотные шторы не позволяли осеннему солнцу заглянуть в помещение. По середине комнаты стоял круглый стол, некогда выкрашенный синей краской. Но краска потускнела, местами виднелись темные, прожжённые пятна. За столом восседала хозяйка квартиры. Напротив нее, возле стола, находились два табурета. Оперативники заняли их и Петрович протянул листок, с чёрно-белым снимком пожилой женщины. Недавней жертвы преступника.

— Вот на эту женщину напал злодей. Вы можете нам сказать кто это сделал?

— Ну, я работаю в несколько другом амплуа.

— Ясно. — молвил Петрович четко показав, что дальше здесь находиться нету смысла.

Женщина, вздрогнув, словно почувствовав уходящие деньги, пристально всмотрелась в полученный снимок. Немного помолчав, она произнесла:

— Я вызову духов подземного мира.

Саня непроизвольно дернулся. Видимо дало себе знать уличение мистическими рассказами. Он с детства верил во все таинственное и необычное.

— Не пугаетесь, я оберегу нас защитной пентаграммой.

Женщина опустила руку под стол и достала оттуда керамическую чашку с солью. Взяв щепотку, она не очень внятно зашептала, рассыпая соль по столу. Петрович тяжело вздохнул и продолжил смотреть этот спектакль абсурда. Ни колдунам, ни экстрасенсам он не доверял. Считая все это способом облапошивания людей. Слова, произносимые ведьмой, хоть и были знакомы, но смысл сказанного улетучивался от него. Он смог разобрать только одно: духи, помощь, заклинаю, отец милосердный. Наконец она закончила сыпать соль. И перед оперативниками предстала пятиконечная звезда, из белоснежной соли. Поставив чашку на стол, она достала откуда-то снизу черную свечу и воткнула ее в соль. В руке женщины появился спичечный коробок. «Ловко» мысленно восхитился Петрович.

Саня сидел тихо, как первоклассник перед строгим учителем, и во все глаза смотрел на женщину. Чиркнув серой головкой о коробок, вспыхнул маленький огонек.

— Развейся тьма! Я, Моргана, разгоняю тьму! — крикнула женщина и зажгла свечу. После чего откинулась на спинку стула и устремила свой пронзительный взор в верх. Саня непроизвольно посмотрел туда же. Белый потолок украшала одинокая лампочка, висевшая на черном проводе. Больше ничего примечательного не было, ни духов, ни чего другого.

— Асмодей! — воскликнула она и развела руки в сторону. После чего властно произнесла: — Астарот и Везельвул, будьте моими свидетелями.

В самом темном углу комнаты стояли двое:

Один, высокий закутанный в зеленых плащ, державший посох. Он устало сложил свои руки на посохе, упершись подбородком в ладони. Мужчина внимательно следил за ведьмой.

Другой, полный мужчина, был одет в очень дорогой костюм. Его пухлые пальцы украшали кольца и перстни с крупными камнями. В отличии от своего собеседника он не смотрел на ведьму, а занимался более важным делом. Мужчина поднес правую руку к лицу и критически оглядел красный рубин на безымянном пальце. Слегка дунув на него, он потер камень об лацкан пиджака. После чего снова поднёс его к лицу, любуясь багровыми переливами.

— Что-то я не припомню её. — прищурив глаза произнёс, тот, что с посохом.

Его собеседник, достав из внутреннего кармана золотой лорнет, с ручкой из слоновой кости, взглянул сквозь него на ведьму.

— Да, действительно, дорогой Верделет. Дама мне не знакома, но что-то в ней есть. — Не вижу никакой силы, пустышка.

— Ничего вы не смыслите в женщинах. — пристально рассматривая хозяйку дома, произнес мужчина с лорнетом. — Может к себе возьмем? Тело еще не увяло.

— Новую куклу захотел?

Фигура с лорнетом улыбнулась.

— Да, мне всё равно, бери если хочешь. — устало произнес Верделет не меняя позы.

— Люцифер! —Басом крикнула ведьма, запрокинув голову.

Фигура с посохом вздрогнула, и осмотрелась вокруг.

— Патрона боитесь? — с улыбкой произнес полный мужчина.

— Да, ну тебя Мамона. Подальше от начальства, поближе к шабашу.

Мамона ничего не ответил, лишь капризно скривил толстые губы.

— Покажись! Предстань перед нами. — закричала ведьма и уронила голову на грудь. Откуда-то с боку послышались нечленораздельное бормотание.

— По-моему, она шарлатанка. — очень тихо произнес Саня.

— Подождем, потом предъявим. — Также тихо ответил Петрович.

Разыгрывающийся спектакль начал потихоньку его веселить.

— Заклинаю всеми демонами ада, я вскрываю печать Соломона.

Ведьма сжала кулаки перед собой и начала крутить ими имитируя разрывание бумаги.

— Бред. — Фыркнул Мамона и убрал лорнет во внутренний карман.

— Нет, нельзя так порочить высокое искусство! — с негодованием воскликнул Верделет. — Я сейчас.

И Верделет, запахнувшись в плащ, вошел в стену.

Петровичу показалось движение в углу, и он повернул голову в направлении звука. Но в углу была лишь темнота. «Показалось». — подумал он. — «Пора кончать представление». В темном углу, куда только-то посмотрел оперативник стоял один Мамона. Но он был не видим человеческому взору, и не слышим, ибо принадлежал другому миру.

***

В неубранной однокомнатной квартире сидел худой небритый человек. Одет он был в засаленную майку и синие трико с пузырями на коленях. Сидел он на стуле, перед ним находился обшарпанный табурет. Крышка табурета застилала газета, на ней полупустая трехлитровая банка с пивом и граненный стакан. Вокруг валялись огрызки рыбы, чешуя и плавники. Рядом лежал крупный карась, печально дождавшийся своей очереди. Человек смотрел юмористическую передачу, транслируемую на черно белом экране телевизора.

Внезапно прям перед ним появилась высокая фигура, с развивающимся зеленым плащем. В руке он держал посох, с которым обычно ходят пилигримы в фильмах. Глаза его горели красным, дьявольским огнем. На голове возвышались загнутые, крупные рога. Они слегка дымились. От фигуры шел стойкий запах перегнившей листвы.

Человек открыл от удивления рот. На губе повис не дожёванный плавник. Он недоуменно посмотрел на банку, затем на фигуру.

— А ну пойдём со мной. Любитель бабушкиных кошельков.

Фигура в плаще схватила мужчину за край майки и словно провинившегося котенка подняла с табурета.

— Ай! — пискнул человек, и они исчезли.

***

В тот же миг, возле стола, где восседала ведьма, появился человек в майке. Он безумно вращал глазами и бестолково крутил головой.

— Мать, честная! — удивленно вскрикнул Петрович.

Ведьма не шевелилась она только бессильно уронила руки перед собой, глаза закатилась.

Спустя пару секунд человек исчез. Запахло серой.

Петрович вскочил, уронив табурет. Ему явно было не по себе. По телу побежали мурашки. Спина покрылась холодным потом. Впервые он столкнулся с действительно с чем-то непознанным.

— Чертовщина. — пробормотал Саня, вскочив вслед за старшим лейтенантом.

Ему было откровенно страшно. В каждом углу мерещились зловещие тени. В памяти разом всплыли все прочитанные мистические истории. Только теперь они проявились наяву.

Ведьма, склонив голову, сама находилась в шоковом состоянии. Для неё это было крайне невероятно и поэтому она не знала, как ей себя вести.

— Пошли от сюда. — толкнул Петрович Саню и направился к выходу.

Саню не пришлось уговаривать. Он вытащил из кармана сотенную бумажку и бросил ее на стол. После чего резво выскочив в коридор, захлопнув дверь.

Ведьма, услышав стук, захлопнувший двери, подняла голову. Взгляд ее был растерян. Лицо побледнело. Густая туш на глазах потекла.

— Что за… — растерянно произнесла она.

Но договорить ей не дали. Из темноты угла вышли две фигуры. Настоящие демоны ада: Верделет, следящий за ритуалами на шабаше и доставляющий на них ведьм, и его спутник — Мамона. Демон неумеренного богатства и роскоши.

— Пошли. — коротко бросил тот, что с посохом.

Мамона, плотоядно улыбаясь смотрел на нее.

***

Стоя на улице, перед подъездом, Петрович достал пачку сигарет. Руки предательски дрожали. Его глаза действительно видели проявление чуда, но разум отказывался в это верить.

— А ты мужика видел? — прикуривая, спросил он.

— Бухать не буду с пацанами, по девкам бегать перестану. Женюсь!

Петрович растерянно посмотрел на Саню. После чего помотав удивленно головой произнес:

— Карась это был. Мелкий жулик.

***

Прошло два дня. В отделение милиции № 54 прибежал взъерошенный мужчина, в черном пальто. Карасев Владимир Михайлович, мелкий жулик. Во всём признавшись, он написал явку с повинной. Он на коленях умолял оперативников запереть его в одиночной камере, с самым большим замком. Его забрала бригада скрой помощи.

Моргана, она же — Авдеева Светлана Михайловна, пропала при невыясненных обстоятельствах. Дело об ограблении старушек было закрыто.

— Славик