Именно в этот мартовский день 1917 года Временное правительство приняло постановление:
Признать отрекшегося Императора Николая II и его супругу лишенными свободы и доставить отрекшегося Императора в Царское Село.
Арест императрицы и детей производил лично генерал-лейтенант Л.Г.Корнилов.
Он отправился в Царское Село рано утром — в 8 часов 45 минут.
И уже в 11 часов был на месте — в Александровском Царскосельском дворце.
Императрица, одетая в форму сестры милосердия, молча выслушала постановление Временного Правительства об аресте. Корнилов зачитал ей постановление в присутствии графа Бенкедорфа и графа Апраксина, которые в тот момент находились у императрицы.
Кто сопровождал Корнилова в тот день? Начальник Царскосельского гарнизона полковник Кобылинский, Царскосельский комендант подполковник Мацнев и еще несколько человек из штаба.
Корнилов объяснил императрице, что вынужден арестовать её с детьми для их же безопасности. На что она ответила:
Поступайте как считаете должным. Я в Вашем распоряжении.
Свите и слугам предложили либо покинуть дворец до 16 часов, либо разделить участь императорской семьи.
Дочерям об аресте Александра Федоровна сказала сама. А цесаревичу, по просьбе императрицы, сообщил эту новость учитель Пьер Жильяр.
Вот как он рассказывал о тех событиях:
Я вошел к Алексею Николаевичу и сказал ему, что завтра Император возвращается из Могилева и более туда не поедет.
— Почему?
— Потому что ваш Отец не хочет быть более Верховным Главнокомандующим.
— Вы знаете, Алексей Николаевич. Ваш Отец не хочет быть более Императором.
Он посмотрел на меня удивленно, желая прочесть на моем лице, что же произошло.
— Как? Почему?
— Потому что он очень устал, и последнее время у него было много различных затруднений.
Я ему объяснил, что Император отказался от престола в пользу Великого Князя Михаила, который также, в свою очередь, отказался.
— Но тогда кто же будет Императором?
— Я не знаю, пока никто.
Ни одного намека на Свои права Наследника престола…
Он раскраснелся и был очень взволнован. После нескольких минут молчания Он сказал мне:
- Но, однако, если не будет более Императора, то кто же будет управлять Россией?
В это же время в Могилев, где находился император Николай II, прибывают несколько думских депутатов.
Они сообщили Верховному главнокомандующему генералу Алексееву, что Временное правительство постановило арестовать императора.
Император Николай II
Как говорилось в телеграмме князя Львова — они должны сопроводить императора в Царское Село. Это было представлено, как забота о бывшем императоре.
Исполком Петросовета требовал поместить бывшего императора в Трубекой бастион Петропавловской крепости. Временному правительству тогда удалось всё-таки убедить их, что Николая II надо направить в Царское Село к семье.
Приведу строки из письма Михаила Васильевича Алексеева (написано им в ноябре 1917 года), для понимания того, что происходило в те дни:
Никогда ещё не охватывала мою душу такая давящая тоска, как в эти дни, дни какого-то бессилия, продажности, предательства.
Всё это особенно чувствуется здесь, в Петрограде, ставшем осиным гнездом, источником нравственного, духовного разложения государства.
Как будто по чьему-то приказу исполняется чей-то предательский план, власть в полном значении слова бездействует и ничего не хочет делать, зато говоренья бесконечно много… Предательство явное, предательство прикрытое господствует на всём.
Для охраны императорской семьи в Царском Селе была сформирована охрана, которой командовал полковник Кобылинский.
Кобылинский был одним тех последних преданных Николаю II людей, кто оставался с ним до последнего, почти до последнего дня.
В Тобольск их отправят только в июле. Евгений Степанович Кобылинский поедет с ними.
Из его воспоминаний о том самом дне, когда поезд императора (уже как арестанта) прибыл в Царское Село:
Не могу забыть одного явления. В поезде с Государем ехало много лиц Свиты.
Когда Государь вышел из вагона, эти лица посыпались на перрон и стали быстро-быстро разбегаться в разные стороны, видимо, проникнутые чувством страха, что их узнают.
Прекрасно помню, что так удирал тогда генерал-майор Нарышкин и генерал-майор Цабель. Сцена была весьма некрасива.
Как вспоминал учитель детей Николая II Пьер Жильяр Кобылинский относился к императору и его семье с огромным уважением, пытаясь оградить их от хамства солдат. Он Служил Императору.
В те дни Николай II в своем дневнике писал:
Кобылинский — мой лучший друг.
А это из воспоминаний самого Евгения Степановича об их жизни в Тобольске:
Все эти истории были мне тяжелы.
Это была не жизнь, а сущий ад, нервы были натянуты до последней крайности. Когда солдаты вынесли постановление о снятии офицерами погонов, я не выдержал.
Я понял, что больше нет у меня власти, и почувствовал полное своё бессилие…
Государь принял меня…
Я сказал ему: «Ваше величество, власть выскальзывает из моих рук. С нас сняли погоны, я не могу больше быть вам полезным. Если вы мне разрешите, я хочу уйти. Нервы у меня совершенно растрепались. Я больше не могу».
Государь обнял меня одной рукой, на глазах у него навернулись слёзы.
Он сказал мне: «Евгений Степанович, от себя, жены и детей я вас прошу остаться. Вы видите, что мы всё терпим. Надо и вам потерпеть».
Потом он обнял меня, и мы поцеловались. Я остался и решил терпеть".