Когда-то от судьбы он ждал хорошего
И был оценен важными людьми.
А нынче был измятым и поношенным,
Побитым жизнью, молью и дверьми.
С годами он терял мечты и пуговицы,
Немногословен, скучен и угрюм.
Привык в углу на вешалке сутулиться
Давно из моды вышедший Костюм.
Жакеты, встав с лучами солнца раннего,
К руке тянулись все до одного,
Но не было надежды в сердце раненом,
Что этим утром выберут Его.
Все брендами кичились иностранными,
Игриво этикетками шурша,
А он вздыхал потертыми карманами,
И плакала дырявая душа.
Он понял: жить тоскливо и невесело,
Мечта давно не грела горячо…
Но шкаф открылся, и рука повесила
Прелестнейшую Шляпку на крючок.
И аромат французский был чарующим,
Ворвавшись в шкаф, всем головы кружил,
И вид вуали легкой столь волнующе
Заполнил пустоту больной души.
Он ждал весь день ее прихода позднего
И ревновал к ремням и пиджакам,
Она была для восхищенья создана:
Прелестна, безупречна, далека…
Не докучая глупостью признания,
Он любовался Шляпкой из угла,
Его — такое скучное создание —
Едва ли полюбить она могла.
Костюм скрывал от Шляпки чувство давнее,
Считал, что не имел на счастье прав,
Летели дни, он не сказал ей главного,
Но как-то Шляпка не вернулась в шкаф…
И ждать от жизни было больше нечего,
И не у кого помощи просить…
Шептались платья, что однажды вечером
Рука ее оставила в такси.
Он вспоминал вуали волны плавные
И взоры в отражении зеркал…
Промчались дни, он не сказал ей главного,
И, видимо, напрасно не сказал.)