В последней чёрной полосе
зеброобразного скитанья
казалось — отвернулись все
смотрельцы моего метанья.
Изломана Алма-Ата,
подломана душа. Дыхалка
непродыхаемо не та.
Покхакивает смерть-нахалка.
Прихода нашего заход
печалит, убивает, душит.
Мыслеродительный завод
делоуродливости служит.
Снег не приходит. Голосят
непоправимые словечки.
Напоминают поросят
неуправимые овечки.
Дочитываю житие
Нектария святоскитальца,
довпитываю питие
Эгинского долгострадальца.
Он помолился обо мне.
Целительные перенравы
внутри, в отечестве, вовне
ваяют правды переправы.
Начало — снег. Назавтра все
снегообразные орлицы
заменят полость полосе,
столетья ценности столице.
Святитель, помяни меня,
позднее снега, после смерти…
Пришедшим, нынешних сменя,
твоих бы мягкости и тверди!