Знаешь, я, наверное, хотела б стать Марией Магдалиной, чтобы в пьянстве и разгуле в самом деле вдруг увидеть свет в конце тоннеля, и, в наивности простой и безыскусной, позабыть и дом, и как там звали, чтобы Путника разуть и, улыбаясь, ноги отереть его своими волосами.
Что-то есть такое в этой вере — столь наивной вере в чудо! — в то, что тот, в кого ты сильно веришь, станет вдруг Христом, а, может, Буддой.