"Мы совпали с тобой,
совпали
в день, запомнившийся навсегда.
Как слова совпадают с губами.
С пересохшим горлом —
вода."
Роберт Рождественский
Как жаль, что ты не мог тогда видеть, как я вывожу робкие и хрупкие слова на бумаге, когда пишу тебе письма. Как пальцы танцуют от волнения, как перечеркивают неточное, дополняют недосказанное, пытаются выразить словами чувства и мысли… Не мог почувствовать, как я задерживаю дыхание в каждой паузе между слов, пересчитать мои вздохи, когда недовольна неловким речевым оборотом, уловить нетерпеливую вибрацию ручки между пальцев, когда обдумываю, что ещё написать…
Интересно, пишет ли сейчас кто-нибудь бумажные письма? Наверное, мало кто. В наш-то электронный век.
А я писала… А потом начитывала их на диктофон и отправляла тебе по электронке. Ведь ты не мог читать.
Иногда пытаюсь представить, как ты их слушал. Наверняка на работе, в перерывах между клиентами, или дома, в уютном кресле на террасе. Но, главное как? С каким выражением лица? Ты ровно дышал или дыхание замирало? А может курил в этот момент…
Я помню тебя с сигаретой. Твоё незаменимое дымящееся средство от волнения. В первую нашу встречу в Скайпе ты убегал покурить четыре раза. И каждый раз, вернувшись в эфир, извинялся за то, что говорил до. Сигарета тебя стыдила, читала мораль, возвращала благоразумие. Это было забавно. Серьёзный, взрослый мужчина, нервничающий, как мальчишка…
Ты так хотел меня увидеть! Так жаждал этой встречи, грезил о ней. Не знаю, был ли ты разочарован моей сдержанностью (видимой, конечно же) и молчаливостью. Но ты был так заворожён, что вряд ли это имело значение. Мы оба были заворожены… Оба…
Помню, как ты ловил каждое моё редкое слово, каждую улыбку, смех. Особенно смех. Он отражался на твоем лице мгновенно, как только слетал с моих губ. Мы перебрасывались этим смехом, как мячиком — обжигающим, солнечным, лучистым. Вопреки физическим законам, солнечный зайчик нашего смеха перекатывался с одного края Земли на другой…
Нам было хорошо, невероятно хорошо! Мы таяли, мы растворялись в наслаждении. Мы видели друг друга…
А теперь — только звуковые письма, да и те умолкли… Потому-что весь мир для тебя померк. А для меня разве нет…
Но иногда, в отчаянных попытках не забыть, я снова старательно вывожу своим странным, неровным почерком беспомощные слова. Не зачем. В никуда…
И всё, что мне осталось — это надежда. Надежда, что в иные дни, когда горячий солнечный луч коснется невольной лаской твоего лица, ты вспомнишь огонь нашей первой встречи. И улыбнёшься…