Есть нечто странное в суждениях иных
Они мертвых хвалят, чаще чем живых…

И с твоего владыка повеления, прочел их гнусные песнопения.

Ведь другого дела мне нет до них…

Как покорный раб я слушал рассуждения
Будто жизнь, им дана лишь для наслаждения

И от того что узнал, от того что там услышал
Я будто, как Адам, покрытый позором от скверны убегал.

Не мог ведь такую весть донести я до повелителя времён, господину жизни и отцу людских имён.

За это ты прости меня презренного.

В кругу философии ходил сметено
И там же ум свой застудил я как глупец

И хоть и не с пустыми вернулся я руками
Но всё то о чем скажу, увы, не назову дарами.

Весь мир с надеждою в душе стремится лишь тебе творцу и Богу поклониться.

Завидев там все это, и ту горечь поклонения, я осознал, не так ужасны их стремления.

Ах, творец, в их религии нет поэзии.

Более нет тех великих чувств, танцующих в сердцах, пред которыми склонялись горы, даже такие, как Арцах.

Там лишь только монотонность, серой молитвы коль она без чувств, и она как склонность, как глашатай, но без уст.

Все было так абсурдно, что был ранен я в самое сердце замешательством, и о того не зная слов, не смог различить даже гарпий от ослов.

Ведь осел куда более честен.

Но коль теперь сдаю свой дозор, то за вину свою по праву принимаю свой позор.

Но прошу лишь шанс на искупление.