Выписка из протокола заседания Петроградского ГУБЧК от 24 августа 1921 года.

«Гумилёв Николай Степанович, 35 л., б. дворянин, филолог, член коллегии „Из-во Всемирной Литературы“, женат, беспартийный, б. офицер. Участник Петр. боев. Контр-револ. организации. Активно содействовал составлении прокламаций контрреволюционного содержания, обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов, кадровых офицеров, которые активно примут участие в восстании, получил от организации деньги на технические надобности.
Приговорить к высшей мере наказания — расстрелу».

Казнен 26 августа.

За четыре года до этого он писал в одном из стихотворений:
И не узнаешь никогда ты,
Чтоб не мутила взор тревога,
В какой болотине проклятой
Моя окончится дорога.

35-летний поэт был расстрелян на одной из станций Ириновской железной дороги как один из 61 участников белогвардейского заговора.
Из тюрьмы он писал жене: «Не беспокойся обо мне. Я здоров, пишу стихи и играю в шахматы». Он был спокоен при аресте и при допросах. Перед расстрелом Гумилёв написал на стене камеры простые и мудрые слова: «Господи, прости мои прегрешения, иду в последний путь».

Сохранился рассказ чекиста Боброва о подробностях расстрела: «Этот ваш Гумилев… нам, большевикам, это смешно, но, знаете, шикарно умер. Улыбался, докурил папиросу… Фанфаронство, конечно. Но даже на ребят из особого отдела произвел впечатление. Пустое молодечество, но все-таки крепкий тип. Мало кто так умирает…»