Начало нового, 1923 года ознаменовалось новой волной патриотизма, почти как в 1914 году. Пуанкаре захватил Рурскую область, правительство призвало людей к пассивному сопротивлению, а немецкое население все больше ощущало себя оскорбленным и униженным — наверное, даже сильнее, чем в 1914 году, потому что с тех пор у него накопилось еще больше лишений и разочарований… самом деле от народа никто ничего не ждал. Да и «Рурская война» не была настоящей войной. В армию никого не призывали. … За пределами Рурской области не происходило вообще ничего. … Прошло еще несколько месяцев, и «Рурская война», столь многообещающе начавшаяся клятвой Вильгельма Телля, стала явственно попахивать коррупцией. Но теперь она никого больше не волновала. Что будет с Руром — какая разница, если у тебя самого в доме творится черт знает что. … давно ли мы клялись быть единым народом с братьями в оккупированном Руре? Теперь мы ожидали гибели Германии, раскола рейха, вообще любой политической катастрофы, сопоставимой с ужасами нашей личной жизни.