Пюре из киви
Я работаю медсестрой в хосписе. За четыре года здесь многое повидала. Отделение небольшое, коллектив слаженный и дружный. Сюда привозят проводить свои последние дни тех, кто неизлечимо болен и нуждается в постоянном и специфическом уходе.
Самое ужасное в моей работе — осознавать, что выход для пациентов нашего отделения лежит через длинный и узкий коридор прямиком в холодную камеру морга.
Там смолкают голоса. Исчезают тени. Теряют смысл все претензии, притязания и давние, избитые молью слова. Забываются и неизлеченные временем и прощением обиды. Перед лицом смерти равны все, и бедные, и сильны мира сего. Встречает мрачное пространство смерти беспросветная и безголосая подруга тишины — темнота. Но у всех у нас есть надежда на будущее!
До сих пор учусь не привязываться к умирающим и не принимать близко к сердцу судьбу каждого своего пациента. Ещё не научилась, и, думаю, вряд ли смогу.
Как-то к нам в отделение доставили тяжелобольного пожилого мужчину в возрасте восьмидесяти шести лет. Рядом возле него находилась импозантная, интеллигентного вида дамочка, супруга этого пациента. Такая интересная женщина, которую не назовёшь «бабулей». Она всё суетилась возле своего мужа — то поправит ему простынь или пижаму, то переставит на тумбочке чашку, тарелку или бутылку с водой.
Часто женщина сидела на стуле, прислонив к нему трость и читала мужу вслух какую-то книгу. Он уже плохо видел и слышал, и дремал с закрытыми глазами, но рука его неизменно лежала в руке жены.
— Зачем вы ему читаете, ведь ему трудно сосредоточиваться и воспринимать ваши слова — говорили даме наши вездесущие и любопытные санитарки.
— Я читаю мужу книги, ну, те, которые мы раньше вместе рассматривали с нашими детьми, пока они не научились сами это делать — говорила она и заботливо приподнимала голову мужа, когда он пил воду из поилки — и, я думаю, ему это нравится.
Иногда женщина ночевала в палате с мужем на соседней кровати, хотя это и было запрещено правилами нашей клиники, но она так трогательно складывала свои морщинистые руки домиком, что у меня язык не поворачивался, чтобы запретить ей остаться.
Ночью, когда я заходила в палату проверить, как там дела, я заставала эту женщину за тем, что, она всё укрывала и укутывала супруга двумя одеялами и натягивала ему на ноги тёплые носки.
— Ему холодно — тихо говорила она — руки и ноги просто ледяные! Я растираю ему каждый палец, чтобы согреть. Пожалуйста, помогите мне найти горячую воду для грелки!
Я покорно шла и грела воду, а она меня со слезами в голосе благодарила.
Затем дама сидела в темноте и смотрела, как спит её супруг. Я её не раз спрашивала, зачем она это делает? Вот её ответ:
— Понимаете, душечка, я слежу за его дыханием. Иногда мне кажется, что я его не слышу. Тогда я кладу голову ему на грудь и слушаю, как бьется его сердце. Я всё понимаю. Знаю, что он скоро оставит меня, но мне так хочется, чтобы он ещё пожил. Жаль, что поделиться с ним своим здоровьем и своими днями жизни я не могу — ответила женщина и грустно улыбнулась.
— А как вы познакомились с мужем и сколько лет вы уже вместе? — спросила я.
—  Женаты мы пятьдесят лет, и, вы не поверите, мне кажется, что только вчера он зашёл в магазин, где я расставляла на полки разный товар. Кулёк с мукой выскользнул у меня из рук, и мука рассыпалась на пол! В воздухе летали белые частички, словно снежинки. Они падали мне на волосы, плечи, и одежду, а я стояла, и как зачарованная и смотрела на это чудо!
— Какая же ты неповоротливая! — закричала на меня директор магазина — я вычту у тебя из жалованья стоимость этого товара.
Я повернулась на крик и увидела его, своего Константина. Он стоял у двери и смотрел на меня.
— Я заплачу за муку — сказал он директору.
— Какая вы хорошенькая! Как снежная королева! Я помогу вам всё убрать! Не переживайте — и он подошёл к прилавку.
Так мы и познакомились. Костик тогда работал помощником адвоката, а я была продавщицей в гастрономе. Моя семья жила очень скромно, мы едва сводили концы с концами. Денег не хватало даже на самое необходимое.
- Помню наше первое свидание — Мария Петровна продолжила свой рассказ — я пришла в стареньком драповом пальто, которое было заметно мало мне и в изрядно поношенных сапожках, которые достались мне по наследству от старшей сестры. На улице было холодно и жёсткий ветер и мороз кусал нас за щёки.
Казалось, у меня замёрзли не только руки, но и душа тоже. Костя завёл меня в кафе, где я впервые попробовала настоящий кофе с очень вкусными пирожными. Затем мы пошли в магазин женской одежды, и он купил мне новые кожаные сапоги с блестящими пряжками! Я ещё никогда не видела таких красивых сапожек, тем более, первой не носила новую обувь, всегда донашивала за кем-нибудь.
— Это вам — сказал Костик — а то у вас ноги в этих старых развалюхах мёрзнут. Нельзя допустить, чтобы вы заболели.
Я прижала к груди его подарок и заплакала.
— Ну чего, вы, Машенька! Не надо. Это всего лишь обычные сапоги. Вам в них будет тепло. Я не хочу, чтобы вы больше плакали! Разве, что от счастья, и то совсем чуть-чуть!
— Он так нежно смотрел на меня, что я растаяла, как тает снежинка в его тёплых руках.
Через несколько месяцев мы поженились. И знаете, Леночка, я ни на минуту не пожалела о своём выборе. Муж помог мне, и я закончила педагогический институт и затем работала в школе. У нас двое прекрасных детей. Свою задачу — дать детям хорошее воспитание, мы выполнили. Мы научили их жить самостоятельно. Они — наша гордость. Пока я способна себя и мужа обслуживать, я их не беспокою, сама справляюсь. Далеко они от нас живут, в другой стране.
Я посмотрела на эту женщину с восхищением! Никакие препятствия не смогли заставить её душу очерстветь. Она прямо светилась от счастья, когда рассказывала мне свою историю любви! Поверьте, у меня на душе стало так тепло.
Каждое утро Мария Петровна делала для мужа пюре из киви, хотя он уже не мог его есть.
— Ну зачем вы с таким упорством приносите ему еду! — говорила ей санитарка — лучше сами поешьте. Вот, посмотрите на себя в зеркало, совсем бледная стали.
— Что вы, голубушка! Я совсем не голодная. А пюре из киви Костик так любит! Вот он поспит немножко, и попросит, а у меня всё уже готово.
Вечером, когда я поняла, что Константин Львович скоро умрёт, я отослала Марию Петровну домой. Мне не хотелось, чтобы она поняла это и увидела его уходящим.
— Поспите спокойно дома, а завтра принесёте опять пюре из киви для вашего супруга — сказала я и закрыла дверь палаты.
Ночью мужчина тихо умер. Два часа, как положено, он провёл в комнате один. На рассвете мы отвезли его в морг.
Утром с неизменным пюре в контейнере пришла Мария Петровна и зашла в пустую палату. Женщина опустилась на колени и положила голову на подушку, где совсем недавно покоилась голова её мужа.
— Подушка ещё тёплая — сказала она — кто теперь будет согревать мою душу?
Я подошла к Марии Петровне. Обнявшись, мы вместе плакали.
— Ты думаешь, Леночка, что я не поняла всё, когда ты настойчиво уговаривала меня уйти домой. Я это почувствовала. Ты хотела, чтобы я запомнила Костика живым. Спасибо тебе, дорогая. В моей памяти он всегда будет молодым и красивым. Он будет держать меня за руку, и мы вместе будем идти по дороге. Куда? Куда он, туда и я.
Вот от знакомства с такими людьми хочется жить. Любить и верить. Держаться за руки. Гулять по улицам. Готовить пюре из киви. Вместе мечтать.
А говорят, что в людях охладела любовь. Я верю, что не во всех.