Милена Рашенко, публикатор.

Эту историю я узнала полгода назад. Она совершенно невероятная и фантастическая, но это правда.

Илюша стоял у стоек шасси уже час и смотрел на здание аэропорта. Борт давно был загружен, груз закреплён и проверен. Оставалось дождаться второго пилота, который задерживался. Они много лет летали вместе — Илюша и Гай. Они и служили в соседних эскадрильях когда-то в ВВС Израиля. Тоже на транспортниках. Возили десант, грузы, вывозили под огнём раненых, в общем пороху нанюхались вдоволь.
Когда вышли на пенсию в 35, быстро переучились на гражданские самолёты и попали в один экипаж. Кто их знал близко — всегда смеялись. Это было действительно забавно — смуглый, восточный Гай был по-европейски спокоен, выдержан и размерен. Илья же, он же Хилель, взрывался по любому поводу, орал и вообще только внешне был похож на еврея-ашкеназа. Что да — они оба были классными пилотами и в своей непростой работе знали всё. А ещё и боевой опыт, который, на их счастье, больше был не нужен.
Илья докурил ещё одну сигарету. Курить на поле было запрещено, но они были транспортниками и стояли далеко от здания порта. Увидел Гая. Тот издали покачал головой — было понятно, что улетят они не скоро. Погода была не очень в этот февральский вечер. Мокрый дождь со снегом и ветер приличный. Штормовое предупреждение. «Пошли спать», — буркнул Гай. — «Если улетим, то завтра. Небо закрыто». Они побрели к зданию ангара погрузки. Там можно было выспаться, выпить кофе и посидеть в телефоне.
Около пяти часов утра Илья, проснувшись, натянул кроссовки, толкнул в бок Гая. Лёгкой трусцой они побежали вокруг ангара. Оба старались по привычке держать себя в форме. Начинало светать. Дождь прекратился, и это вселяло надежду на скорый вылет, хотя в порту Гостомеля скопилось приличное количество грузовых бортов.
Совсем рассвело и, подбегая к самолёту, лётчики услышали привычный звук в небе. Привычный, но не совсем. Бомберы? «Смотри, сколько», — сказал Гай. «Учения у украинцев, наверное», — рассеяно ответил Илья. «Да какие учения!» — вдруг закричал Гай. «Ты что, не слышишь? Реально бомбёжка!» Небо озарилось огненными языками и сполохами. Они бросились в ангар и включили новости, одновременно шаря в телефонах.
Россия напала на Украину. «Странно, сказал Гай, — чего им делить? Ты же русский, должен в этом разбираться, Хилель». «Если я русский, то ты араб», — привычно огрызнулся Илья. «Что делать будем, командир?» — вдруг посерьёзнел Гай. «Ждать. Пошли на борт, будем просить вылет. Горючего под завязку, груз укреплён, можем вылетать хоть сейчас».
«Гостомель, Вышка, я — борт ИсраДиэйчэл 5702. Борт проверен, к взлёту готовы. Разрешите вылет», — быстро на английском проговорил Гай.
«Вылет задерживаем, просим прибыть в офис отправки», — после паузы ответил украинский диспетчер.
«Давай, сходим», — предложил Гай. — «Поторопим их. Ну правда, что мы здесь сидим. Глядишь, они ещё аэропорт бомбить начнут».
Встретили их дежурный по грузовому аэропорту и мужик, очень похожий на израильтянина. Он и оказался израильтянином, да ещё и послом в Украине. Извинившись перед дежурным, он заговорил с ними на иврите: «Сразу к делу. Начались военные действия между Россией и Украиной. Что происходит и кто виноват, будет ясно позже, после официальных заявлений. Моя задача — передать вам документы государственной важности, а также вы должны забрать на борт жён и детей работников посольства».
— Как же мы их возьмём, если борт у нас грузовой? Сидя на полу полетят?" - съязвил Хилель.
— Значит, на полу. Важно вывезти их. Это приказ, майор Рожински.
— Приказ? Я в армии не служу много лет. Мы — грузовик, господин посол, и вам это известно.
— Всё я знаю, ребята. Надо. Я пока ехал в аэропорт, говорил с вашим бывшим начальством. Сказали — вы сможете.
— Ну, давай их сюда, а там решим.
Выйдя из офиса, он увидел группу людей, человек двадцать. В основном молодые женщины и маленькие дети, были и подростки. Все были молчаливы и прилично напуганы. Оглядев их, Хилель весело произнёс на иврите: «Уважаемые дамы и господа! Разрешите вас пригласить на борт нашего замечательного судна, которое является частью государства Израиль, а значит, обладает дипломатическим иммунитетом».
Размещались в огромном чреве грузового «Боинга» долго. Гай ходил между людьми, прикрепляя всё, что может покатиться, оторваться и мешать при полёте. Папку с документами Хилель спрятал в сейф, где всегда лежали пистолеты — его и Гая. Они сидели в тёмной кабине вдвоём и слушали переговоры. Смотрели на лётное поле, на светлые всполохи в небе на расстоянии 810 км. Они, лётчики, прекрасно знали, что это означает. Бомбардировщики отрабатывали по объектам, которые было приказано разбомбить в первую очередь.
«Знаешь, что я думаю», — медленно сказал Гай. — «Они ведь продолжают расширять диаметр. А аэропорт этот стратегический. Хилель, надо уходить». «Надо. А как? Разрешения на взлёт никто не даст. Ты же видишь, все стоят на земле», — ответил тот. — «Мы — не все. Я не хочу сгореть на земле непонятно за что и от кого».
— Вышка Киев, я IsraDhl 5702 — прошу разрешения на взлёт.
— Взлёт запрещаю, — мгновенно отозвался диспетчер.
Хилель молча встал, прошёл в грузовой отсек и встал в проходе. Большинство людей спало, Гай включил обогрев, и их разморило от тепла. Один малыш без переднего зуба спросил у Хилеля: «Ты капитан? Когда мы полетим? Я к бабушке хочу в Рамат-Ган. Мы её давно не видели».
Хилель вернулся в салон. «Идём покурим», — предложил Гай. Подойдя к двери, он увидел водителя грузового трапа. «Слышишь, друг, отцепляйся. Мы двери задраим, спать пора. И береги себя — русские скоро здесь будут». Работяга, посмотрев вверх, сплюнул и сказал: «Как придут, так и уйдут. Это наша земля. Нечего им тут делать». «Ты береги себя, батя. Мало ли…» «Спасибо, сынки. Будем живы — не помрём».
Гай спросил: «Ты с ним на русском говоришь, а он — украинец. И нападают сейчас русские. Как это может быть?» «Он, может, и не украинец, а русский. Жить хочет на Украине. Будет защищать её». «Понятно то, что не понятно ничего», — усмехнулся Гай. Хилель ещё раз посмотрел на небо. Сполохи приближались. «Пошли, Гай, задраивай дверь».
Вернувшись в кабину, Хилель сел на командирское кресло. Гай сел рядом.
— Запускай двигатели!
— Есть, — ответил Гай и быстро защёлкал тумблерами.
— Двигатели запущены.
— Малый ход, идём к рулёжке.
— Есть.
При потушенных бортовых огнях лайнер медленно покатился по рулёжке.
— Ещё 500 метров и взлётная 11Q. Она длинная, и мы по ней всё время…
— Помню, — сквозь зубы прошипел Хилель.
Они встали у черты взлётной полосы и ещё раз посмотрели через лобовое на небо. Мокрый снег с дождём, ветер и под завязку груженый самолёт в принципе не обещали обычного взлёта. А как взлетать без прогноза и данных?
— Параметры в норме?
— Всё ОК, командир. Борт к взлёту готов.
— Двигателям взлётный, рубеж 210, полоса 11Q. Включить фары! Вперёд!
— Выполняю, командир.
Лайнер стремительно начал набирать скорость. Они неслись по взлётной, и по рации вдруг началось:
— Борт IsraDHL 5072, немедленно остановитесь! Я запрещаю движение по полосе. Я запрещаю взлёт! Вы слышите, IsraDHL 5072? Немедленно тормозить!
Хилель вцепился в штурвал и боковым зрением смотрел на второго пилота.
— Скорость?
— 195.
Сбоку он видел множество машин из службы аэропорта, которые со всех концов летели к их слишком медленно разгоняющемуся самолёту.
— Скорость 210, командир. Принятие решения.
— Принимаю решение — взлетаем!
Скорость 210 была маловата для отрыва, самолёт медленно пополз вверх после того, как Хилель потянул джойстик на себя. С вышки по переговорной неслись ругательства, ор и снова ругательства:
— Вы нарушили все международные законы авиации. Вас лишат лицензии и будут судить на земле, — нервно кричала рация.
— Я борт IsraDHL 5702, взлёт совершил. Продолжаю набор высоты. Прошу курс на Варшаву.
Потом он помолчал и сказал совсем тихо:
— Ребята, я вижу их авиацию. Они всё ближе. Скоро вас начнут бомбить.
Прячьтесь сами и спрячьте остальных. Они бомбят всё. Спасайтесь!
— Вас понял, борт IsraDHL 5072. Даю курс. Осторожней там, ребята. Удачи вам, парни.
— И вам. Берегите себя и Украину.
Гай даже не просил перевести ему, о чём они говорили с диспетчером. Он как будто понял и молча смотрел перед собой на приборы. Борт набирал высоту. Гай быстро вбил данные курса в компьютер и вопросительно посмотрел на Хилеля.
— Нет.
— Как скажешь.
За столько лет вместе в одном экипаже они понимали друг друга, как супруги. Гай спросил, включать ли автопилот и получил ответ, что полетят вручную. Набрав две тысячи метров, они вдруг услышали на корректном канале чёткий приказ по-английски:
— Представьтесь, пожалуйста.
— Борт IsraDHL 5702, курс на Варшаву. Классификационный номер…
Ему не дали продолжить.
— Военно-воздушные силы России. Мы предлагаем вам немедленно вернуться в порт вылета. Вы нарушаете воздушное пространство, закрытое для гражданских судов.
Хилель и Гай переглянулись и Хилель спокойно сказал в микрофон:
— Я не подчиняюсь приказам ВВС России. Продолжаю полёт по заданному курсу.
— В таком случае мы будем вынуждены посадить вас принудительно, — проорала рация.
Я не сяду, — ещё раз спокойно ответил Хилель. —  Не будете же вы стрелять по мирному гражданскому судну.
— Идёт спецоперация, ты, пилот долбаный, — не выдержал россиянин. — Наша авиация работает в воздухе. Тебя собьют и даже сажать не будут, — продолжала орать рация. Хилель решительно выключил её.
Гай, щёлкнув пальцами, молча показал командиру сначала налево, потом направо. Там совсем близко висели в воздухе два штурмовика СУ с российским флагами и буквой Z на бортах. Одновременно слева и справа они приблизились к «Боингу», и Хилель, несмотря на отвратительную погоду, увидел лицо пилота штурмовика. Тот показал указательным пальцем вниз. На языке пилотов всех стран — садись.
Хилель снова включил рацию:
— Борт IsraDHL 5702, приказываю немедленно лечь на обратный курс и следовать за мной. В случае отказа применю огонь на поражение.
Хилель молча показал Гаю жестом на правое крыло. Гай знал, что это. Это был боевой маневр израильских лётчиков — валиться на крыло и идти в штопор. Так делали, обманывая противника, когда тебя брал в кольцо противник превосходящим числом самолётов. Потом высота резко набиралась, и ты оказывался в безопасности. Штурмовик, конечно опаснее, быстрее и маневреннее. Но обмануть его было можно попробовать. Правда, тут самолёт тяжёлый, гражданский…
И тем не менее Хилель решительно отклонил ручку управления, а Гай убрал обороты двигателей. А потом и вовсе выключил два из четырёх. Борт взвыл и стремительно ухнул в воздушную яму. Он летел в черноту, отворачивая вправо. Запаса высоты не было, ведь они так и не успели набрать её.
Высотомер мелькал перед глазами. Оставалось чуть больше тысячи метров, и Хилель крикнул Гаю:
— Двигателям полная тяга!
— Есть, командир, — Гай защёлкал тумблерами.
Хилель тем временем добрал ручку управления и прижал её до максимума влево. Самолёт взвыл уже по-человечьи и пополз вверх.
Прошло всего несколько минут, а казалось, что вечность.
— Гай, сходи посмотри, что там с людьми и с грузом, — сказал командир и опять включил рацию.
…5702, слышите меня? Мы обязаны выполнить приказ.
И он опять увидел уже четыре русских самолёта, которые шли рядом.
Вернулся Гай.
— Ну, как там?
— Перепугались, но тем не менее… Наши люди. Сказал им, что плохая погода, надо маневрировать.
Хилель открыл рацию и набрал экстренный канал:
— Внимание всем, кто меня слышит. Я борт IsraDHL 5702. Гражданский транспортный самолёт. Принадлежность — государство Израиль. Следую в Тель-Авив через Варшаву. Меня преследуют четыре самолёта российских ВВС с их опознавательными знаками. Мы находимся в воздушном пространстве Украины. Мне был озвучен приказ немедленно посадить самолёт. В случае неповиновения обещали расстрелять борт. Я прошу помощи у всех, кто в воздухе и на земле. Всем, кто меня слышит.
— Кончай дурить, немедленно иди на посадку. Мы не шутим, — по второму каналу связи сказал один из российских пилотов. — Больше не предупреждаем.
— Ты бы представился, — чтобы потянуть время ответил ему Гай.
— Полковник российских ВВС Мединцев.
— Майор израильских ВВС Гай Альмог. Рядом со мной полковник этих же ВВС Хейфец Хилель. Ребята, давайте договоримся. Мы тихо уйдём и никому не скажем.
Ответом была очередь из пушек, которая прошла довольно близко. Хилель несколько раз в открытом эфире повторил своё обращение. Два российских самолёта встали на курс перед ним.
— Взяли в ножницы, — поняли оба израильских пилота.
И вдруг в эфире раздалось:
— Я — борт Грузинских Авиалиний, командир корабля Кавладзе Сосо. Следую курсом на Хельсинки. Слышу тебя, IsraDHL 5702. Какая помощь нужна?
— Сбить меня хотят, батоно.
— Кто? Твои координаты?
— Даю.
— Я — борт Арабских Эмиратов. Готов оказать помощь. Терпите крушение?
— Нас хотят обстрелять россияне. Мы всего лишь хотим уйти из зоны их бомбёжки.
— Видишь меня, еврей? Я на встречном курсе. Сближаюсь до возможного и начинаю выполнять разворот.
— Я тебя почти догнал, IsraDHL 5702, — проговорил с грузинским акцентом по-английски командир грузинских авиалиний.
— Я ещё далеко, километров двенадцать, — отозвался араб из Эмиратов. Держись, парень. Встанем хвост в хвост, три борта они сбивать не будут.
— Спасибо, парни… Я не знаю, что ещё сказать.
— Спасибо на земле скажешь, потом.
— Вижу тебя, Израиль. Встал точно за тобой. Между нами 3 км. Ближе не могу. Потоком от твоих двигателей может меня свалить.
— И я уже тут. Семь от израильского и три километра от тебя, грузинские авиалинии.
Хилель взялся за второй канал связи:
— Полковник, слышишь меня? Нас трое. Мы медленнее и слабее. Убивать придётся всех. Бога не боишься? Не бери грех на душу. Иди домой. Скажешь, что не догнал до границы. Зачем это тебе?
— У меня приказ. Как ты не понимаешь?
— Людоед отдавал этот приказ. Слушай, я же тоже военный лётчик в прошлом. Мы же коллеги, хоть и погоны разные были. Хер с ними, с погонами, полковник, важно ведь остаться человеком.
В рации возникла тяжёлая пауза и потом прозвучал голос российского пилота:
— До границы с Польшей шесть километров Мы снижаем скорость — вы увеличиваете. Всё понял? Не сдавай меня.
— Понял тебя, полковник, — сказал израильский пилот и, переключившись на аварийный канал, сказал остальным бортам, — Выжимаем максимум, до границы чуть-чуть.
— Удачи тебе, брат, — сказал он российскому пилоту.
Тот ничего не ответил, лишь показал палец вверх и, скомандовав, видимо, своим, резко отвернул самолёт, и они синхронно исчезли.
Хилель и Гай переглянулись. Комбинезоны были мокрые от пота.
— Сходи, проверь, как там наши пассажиры.
Гай молча похлопал его по плечу. Они всегда понимали друг друга без слов. Хилель выровнял самолёт, включил автопилот и перед тем, как выключить аварийный канал, откашлявшись, сказал:
— Спасибо вам, парни. И тебе, Сосо, и тебе, Ибрахим. Вы нам жизнь спасли. Надеюсь, когда-нибудь пересечёмся.
— Выпьем чачи вместе?
— Обязательно.
— Я не пью, — отозвался араб.
— Тогда чаю или кофе.
- Замётано.
Можем и сейчас кофе выпить, — заметил появившийся Гай, — вот я принёс.
— Ребята, я пью этот кофе за ваше здоровье.
— Погоди, я себе налью, — отозвался грузин.
— И я, конечно, — проговорил пилот ОАЭ.
— Давайте, мужчины, за нас, за небо.
Если бы люди в этот момент посмотрели в небо, то увидели бы три белоснежные птицы. Они медленно разлетались каждая по своему курсу. Каждая с флагом своей страны на борту. Такие разные в жизни и такие одинаковые в небе. Может быть, они никогда в жизни больше не встретятся. А может, судьба сведёт их в курилке одного из международных аэропортов. Только они ведь даже не узнают друг друга. Они же так и не увиделись. Знают только позывные друг друга, по которым спасали друг другу жизнь.