На перроне возле Моне я стою с трубой, он играл на саксофоне за моей спиной.
Барабанщики резвятся, в барабаны бьют, люди рядом суетятся, поезд ранний ждут.
С далека тот поезд мчится, прямо к нам на юг, в нём народ с мечтой ютится, едет на досуг.
Офицеры там с деньгами и бродячий люд, воры с мудрыми дельцами, с ними Гришка-шут.
На перроне возле Моне я с трубой стою, в неё дую, как в притоне, жму, на что могу.
Дым кудрявый показался в голубой дали, скорый поезд шустро мчался, рассекая сны.
Круглый год в семь сорок точно, сотрясая свод, мы встречаем поезд срочный, словно пароход.
Моня, Зяма, Федя, Хаим я и пару дам, мы оркестром всем играем, шум и тарарам.
Пассажиры пробудились, в окнах все торчат, одесситам удивились, «Вейзмир!» — все кричат.
И с тех пор по всей Одессе ходит анекдот, шо в семь сорок на перроне бацают фокстрот.
Я в трубу с азартом дую, Моня — в саксофон, Зяма, Федя — в барабаны, пару дам — в тромбон.
Хаим пилит на гармошке, вытирая нос, громко хлопая в ладошки, пляшет весь Привоз.