— Конец моим мучениям! — провозгласил Никита Кошкин, рослый блондин с румяным жизнерадостным лицом, расхаживая по крошечной квартире, арендуемой для него фирмой в Милане.
Тут же на кухне за столом с чашкой кофе сидел его приятель Дима Сумников, упитанный брюнет с короткими усами на апатичном лице.
— Из-за этой Украины сейчас русскому в Европе ни гостиницу забронировать, ни счёт банке открыть! Дискриминация! Как работать — непонятно! — возмущался Кошкин. — Но благо, умные люди придумали выдавать паспорт «хорошего русского», который эти ограничения снимает. Уже и с европейскими бюрократами договорились. Полечу в Вильнюс, получу и гоп — все двери передо мной снова открыты! Как тебе?
— Не нравится мне эта идея, — недоверчиво пробормотал Сумников, водя пухлым пальцем по ободку чашки.
— А что именно не нравится? Или я, по-твоему, плохой русский? Да я, может быть, лучший из лучших русский, — Кошкин принялся загибать пальцы. — Налоги плачу — раз. Документы в порядке — два. За 4 года проживания тут ни одного штрафа. И с соседями при встрече, между прочим, здороваюсь. И чем я не «хороший русский»?
— Ну лети в Вильнюс, — вздохнул Сумников.
Через три дня приятели вновь встретились в кафе, но от былой весёлости Кошкина не осталось и следа. Он хмурился, ворчал и смотрел на всех волком.
— Нет, старина, — горько философствовал он, — что-то прогнило в европейском королевстве. Нет больше понимания жизни…
— Так ты получил паспорт «хорошего русского»? — осторожно спросил Сумников.
— А! — отмахнулся Кошкин. — В том-то и дело, что нет! Зря проветрился. Хочешь посмеяться? Я тебе расскажу, в какую скверную историю я попал. Прилетел в Вильнюс и сразу к этим, ну которые хороших русских от плохих отделяют. Город так себе, никудышный, и контора у них соответствующая, грязь, потолки с подтёками… Мне бы тут насторожиться, да уж больно спешил превосходство своё засвидетельствовать! И сидит там этот сукин сын с кислой и высокомерной физиономией. Записал мои анкетные данные и началось. Привлекались ли вы к уголовной ответственности, спрашивает. Ну, я, разумеется, хвалюсь, что нет, что законопослушный гражданин и тот самый хороший русский. А он скривил рожу и так гаденько тянет: плооохо! Я спрашиваю, что тут плохого, а он только пометку в компьютере сделал и дальше интересуется: а бывали ли на митингах? Да какие к чёрту митинги? Работать, говорю, надо. А он опять: плооохо! И снова помечает что-то, а сам бубнит: хорошие русские на митинги против властей ходят и с полицией дерутся. Не успел я удивиться, как дальше сплошная чепуха началась. Сколько раз я читал Гарри Поттера и «1984», спрашивает? Ответил, что в последний раз только Достоевского читал. Ой, что тут с ним сделалось. Разозлился, побелел, говорит, для понимания геополитический процессов надо читать Гарри Поттера и «1984», а не мракобесов имперских. Дальше — больше: интересовался, смотрю ли я ролики какого-то Каца, считаю ли я Ельцина великим правителем, требовал показать телефон. Я не выдержал, говорю, какое это имеет значение? Дайте мне паспорт! А он: вы деньги в помощь вооружённым силам Украины перечисляете? Сотрудничаете с их спецслужбами? Я гордо отвечаю: я же хороший русский, я не буду сотрудничать со спецслужбами враждебных государств, да ещё и деньги им слать. Я Россию люблю. Он опять поморщился и говорит: дайте 200 евро. Я и дал, что в бумажнике было. Думал, это пошлина такая высокая. А он забрал и объявляет: вы недостаточно хороший русский. Вот если бы вы дрались с полицией, находились под уголовной статьёй, сотрудничали с иностранными спецслужбами и перечисляли деньги на Украину, тогда вы могли бы претендовать на звание хорошего русского в Европе. А так вы плохой русский. Очень плохой! Ну тут я рассердился, потребовал деньги обратно, но меня, конечно, вывели. Он ещё вдогонку визжал, что заявит куда следует, чтоб меня в Россию выслали. Сижу теперь, жду.
— А я предупреждал, — меланхолично вздохнул Сумников.
— Вот и выходит, старина, что для того, чтобы стать в Европе хорошим русским, ты должен быть или слабоумным, или первостепенным мерзавцем.