«ОН ОТКРЫЛ РОССИЮ МИРУ»

РУССКИЕ СЕЗОНЫ СЕРГЕЯ ДЯГИЛЕВА

110 лет назад в Париже открылись «Русские сезоны» Сергея Дягилева — первого продюсера нашей страны, дворянина, музыканта, юриста, редактора, коллекционера и диктатора. «Русский принц, которого жизнь устраивала, только если в ней происходили чудеса», — писал о нем композитор Клод Дебюсси. Рассказываем о человеке, познакомившем мир с русским балетом.

«Я, черт возьми, не совсем-то обыкновенный человек»

В студенчестве он как-то без приглашения пришел в гости ко Льву Толстому, а после даже переписывался с ним. «Надо идти напролом. Надо поражать и не бояться этого, надо выступать сразу, показать себя целиком, со всеми качествами и недостатками своей национальности», — писал Сергей Дягилев. Он был, без сомнения, очень русским человеком — со всеми достоинствами и пороками, присущими русским людям. У него было лицо барина, и он наверняка мог бы играть кого-нибудь из купцов Александра Островского, тем более что с детства был артистичным. Но оказалось, что лучше всего он умел не творить сам, а помогать творить другим.

Его раннее детство прошло в Петербурге. Затем семья из-за финансовых сложностей переехала в Пермь, где в 1880-х годах дом Дягилевых стал настоящим культурным центром. Сергей рано начал музицировать. В 15 лет он впервые написал романс, а в 18 выступил с сольным фортепианным концертом — пока еще в Перми. В 1890 году он поступил на юридический факультет и уехал учиться в Петербург. Не то чтобы он хотел быть юристом, просто выбор для молодых людей в ту пору был невелик: карьеру делали либо в армии, либо на госслужбе — а для последнего юридическое образование было самым подходящим. По-настоящему его интересовало искусство. До начала учебы он побывал в Европе, где впервые посетил оперу и был восхищен католическими церквями и музеями.

1890 год стал для Дягилева началом новой жизни. Он познакомился и стал общаться с Александром Бенуа и Вальтером Нувелем — будущими товарищами по движению «Мир искусства», а пока — просто друзьями. В то время Дягилев много писал музыку и был уверен, что станет композитором.

«Да, я начинаю чувствовать в себе силу и сознавать, что я, черт возьми, не совсем-то обыкновенный человек (!!!). Это довольно нескромно, но мне до этого нет дела. Одно то меня страшит, что я родился в тот век, когда нет ни публики, ни „ценителей, ни судей“. Ей-богу, я прямо в отчаянии, когда я вижу, что я больше всех понимаю в музыке, нет, серьезно, никто ничего не понимает, а всякий судит, в две минуты составляет свое мнение и рубит сплеча»
— Из письма Сергея Дягилева

Все изменилось после встречи с Николаем Римским-Корсаковым. Дягилев сыграл композитору несколько своих вещей, надеясь, что мастер согласится стать его учителем. Ответ разрушил все планы молодого человека: Римский-Корсаков назвал его произведения «абсурдными». И хотя Дягилев, оскорбившись, пообещал, что тот о нем еще услышит, на этом его серьезные отношения с музыкой были окончены.

«Большой шарлатан»

Порвав с музыкой, Дягилев обратился к живописи, но не как художник, а как ценитель и критик. Осенью 1895 года он написал мачехе: «Я, во-первых, большой шарлатан, хотя и с блеском, во-вторых, большой шармер (чаровник, чародей. — Прим. ТАСС), в-третьих — большой нахал, в-четвертых, человек с большим количеством логики и малым количеством принципов и, в-пятых, кажется, бездарность; впрочем, если хочешь, я, кажется, нашел мое настоящее значение — меценатство». На меценатство ему, впрочем, еще не хватало денег. Пока Дягилев пишет критические статьи об искусстве и организовывает выставку. А в 1898 году, когда Дягилеву было 26, вышел первый номер журнала «Мир искусства», который будущий импресарио будет сам редактировать в течение нескольких лет.

Спустя год карьера Сергея Павловича делает стремительный взлет: директор Императорских театров князь Сергей Волконский назначает его чиновником по особым поручениям и редактором «Ежегодника Императорских театров». Так Дягилев обращается к балету. Сергею Павловичу было всего 27, но в его черных волосах уже была заметна седая прядь, за которую его прозвали шиншиллой (на французский манер произносили «шеншеля»). Матильда Кшесинская, самая яркая звезда тогдашнего русского балета, увидев в ложе Дягилева, напевала себе под нос: «Сейчас узнала я, // Что в ложе шеншеля. // И страшно я боюся, // Что в танце я собьюся». Его боялись — но и любили. В 1900 году ему впервые поручили постановку балета. Казалось бы, его ждало блестящее будущее, но, как писал Волконский, Дягилев «имел талант восстанавливать всех против себя». Чиновники не сработались с «шеншеля», и вскоре он покинул дирекцию театров.

Познакомившись с балетом так близко, Дягилев относился к нему пренебрежительно.

«Смотреть его с одинаковым успехом могут как умные, так и глупые — все равно никакого содержания и смысла в нем нет; да и для исполнения его не требуется напрягать даже маленькие умственные способности»
— Сергей Дягилев

Как ни странно, именно с этим видом искусства ему довелось связать жизнь.

Русский балет

Дягилев решил познакомить мир с искусством России. «Если Европа и нуждается в русском искусстве, то она нуждается в его молодости и в его непосредственности», — писал он. В 1907 году Сергей Павлович устраивает выступления русских музыкантов за рубежом — кстати, среди композиторов, которых он вывез выступать, был и Римский-Корсаков. В 1908 году он сделал ставку на русскую оперу. Тогда же эти выступления стали называть «сезонами». Еще спустя год Дягилев впервые отвез в Париж балет. И это стало идеальным попаданием: успех был грандиозным.

В результате Сергей Павлович отказался от «сезонов», создав «Русский балет Дягилева». Базировалась труппа в Монако, выступала в основном в Европе (и лишь однажды в США). В Россию Дягилев так никогда и не вернулся — сначала из-за Первой мировой войны, а затем из-за революции. Но он создал моду на все русское в Европе.

«После дягилевских „Русских сезонов“ в Париже в моду вошло и русское искусство. Уже в Первую мировую по всей Европе началось увлечение русским костюмом и модой. Сама английская принцесса выходила замуж в кокошнике с бриллиантами и в платье, перефразирующем русские фольклорные традиции»
— Александр Васильев, историк моды.

«Можно смело утверждать, что благодаря влиянию дягилевских „Русских сезонов“ в моду 1910-х годов вошли шаровары, тюрбаны, женские лифчики, подушки, абажуры и даже, позднее, загар! Широкие платья-кринолины к балету Михаила Фокина „Карнавал“ стали толчком к созданию модного во время Первой мировой войны силуэта „кринолин военного времени“»
— Александр Васильев, историк моды.

С Дягилевым работали звезды — не только танцоры, но также и художники, и музыканты. Коко Шанель создала костюмы для антрепризы «Голубой экспресс» — и тем самым «поженила» моду и балет. Благодаря дягилевскому балету мир стал преклоняться перед русскими балеринами. Первой в их числе была великая Анна Павлова. Многие подражали ее манере одеваться, ее именем называли мыло, ткань, десерт… И хотя она выступала в дягилевской труппе лишь в самом начале (позже их отношения с импресарио разладились), все же нельзя не признать, что к созданию «моды на Павлову» Дягилев тоже приложил руку.

«Стихийный человек»

Сергей Павлович не только приглашал сотрудничать уже признанных звезд — ему удавалось выращивать новых. Например, Серж Лифарь приехал в Монте-Карло совсем юным. Он боялся Дягилева, сомневался в своих способностях и подумывал уйти в монастырь. Сергей Павлович в него поверил, и со временем Лифарь стал сначала ведущим артистом труппы, а позже и балетмейстером. Не секрет, что у них были близкие отношения — Дягилев никогда не скрывал, что предпочитает мужчин. Но, как вспоминает Лифарь, импресарио не смешивал личное и рабочее. Лишь однажды, разозлившись на Сержа, он чуть было не испортил спектакль, приказав дирижеру что-то изменить в темпе и не предупредив об этом Лифаря. В результате танцовщик был вынужден на ходу переделывать свою партию и, по собственному признанию, чуть было не убил партнершу и рвался избить дирижера. «По окончании спектакля, — написал Серж позже, — Сергей Павлович прислал мне цветы с приколотой карточкой, на которой было написано одно слово: «мир».

Лифарь оставался с Дягилевым до самой его смерти. Сергей Павлович умер в 57 лет в Венеции. Причиной стал фурункулез. Болезнь, которая сейчас совсем не кажется серьезной, в те времена из-за отсутствия антибиотиков могла быть смертельной. Так оно и вышло: абсцессы привели к заражению крови. Человека, дело которого было известно всему миру, хоронили скромно и лишь самые близкие друзья.

«Дягилев сделал три вещи: он открыл Россию русским, открыл Россию миру; кроме того, он показал мир, новый мир — ему самому», — писал о нем его современник Фрэнсис Стейгмюллер. Сергей Павлович действительно показал миру Россию — такую, какой знал ее сам.

«Этот стихийный человек — одна из самых характерных фигур нашей родины, соединявшая в себе все чары и всю непогасшую мощь русской культуры»
— Александр Бенуа

___________________
При подготовке материала использованы книги Наталии Чернышовой-Мельник «Дягилев», Сержа Лифаря «С Дягилевым», Шенга Схейена «Сергей Дягилев. «Русские сезоны» навсегда», Александра Васильева «История моды. Выпуск 2. Костюмы «Русских сезонов Сергея Дягилева», а также другие открытые источники