Вам, конечно, хотелось драмы. Любовь до гроба!
Чтоб она умоляла, рыдала, страдала, чтобы
Тонким голосом дебютантки на тёмной сцене
К Вам взывала: «Вернись, мой родной, дорогой, бесценный!»

Смею Вас огорчить. У нее всё давно в порядке:
Утро с вечером, как ведётся, играют в прятки
(Утро, кстати, как в сказках, по-прежнему мудренее),
Солнце светит и греет. Растения зеленеют.

Ваш бездарный роман позабыт, погребен под пылью.
Говорят, у неё по весне оперились крылья,
Говорят, что она заключила с фортуной сделку,
Расплатившись слезами, как горстью монеток мелких.
… показать весь текст …

Есть такая печаль — неподвижна, тонка и светла,
Словно ветрами выдута из голубого стекла,
Так хрупка, и нежна, и воздушна!
И её бережёшь, как хранят драгоценный фарфор,
Ставишь где-то повыше, сдуваешь пылинки и сор,
Хоть не знаешь, зачем это нужно.

Есть такое веселье — как пламя, как дикий пожар,
Сердце плавится плазмой, искрится, как огненный шар,
Но огнём целый мир освещает!
Разлетаются сполохи, буйствует древний костёр —
В нём сгорают обиды, лоскутья страданий и ссор,
Пепелище покой обещает.
… показать весь текст …

И у каждой из нас есть мужчина в последнем ряду,
Тот, которого мы полюбили себе на беду.
Тот (блондин или смуглый), чье имя прошепчешь в бреду,
В чьих руках горячо, как в аду.

И у каждой из нас в этом длинном, печальном строю
Есть мужчина-надежда, мужчина-покой-и-приют.
Он спасет от драконов, удержит на самом краю,
С ним воздушно, как будто в раю.

Только мы ждём мужчину, чтоб сразу и этот, и тот.
Чтобы он обжигал и к ожогу прикладывал лёд.
Чтобы он увлекал за собою и вспять и вперёд.
Камнем был. Растекался, как мёд.
… показать весь текст …