Не смей!

Вновь карта бита, что ни говори…
Смолкает улиц суетливый гул.
Устало зажигает фонари
Ветрами продуваемый Стамбул.

Зари вечерней аутодафе
Не внемлет человеческой мольбе.
И лишь огни портового кафе
Зовут продрогших путников к себе.

Скрипач, достав из банки канифоль,
Подправил конский волос на смычке.
И вот на сцене — девушка Ассоль
Поёт романс на русском языке.

Как тень, неизгладимая печаль
Давно коснулась юного лица.
И дивный голос, улетая вдаль,
Пронзает очерствевшие сердца.

Поёт струна… Но вдруг, как дикий зверь,
Рукой от света заслонив глаза
И за собой прикрыв неловко дверь,
Седой солдат вошёл несмело в зал.

Забыл он запах чистого белья…
Недельная щетина на щеке…
Он голоден. Ни денег, ни жилья…
И Родина осталась вдалеке.

Тут, чтоб себя повеселить сполна,
Фелюжники, отбросив этикет,
Налили в кружку крепкого вина,
А рядом положили горсть монет.

Поиздеваться вздумало жульё,
Увидев пред собою голь и рвань.
— Бери, служивый! Это всё твоё!
Бери!.. Но только на колени встань!

Без Родины и честь недорога,
Хоть оголяйся на глазах у всех.
И у солдата дрогнула нога…
Но женский крик прервал скабрезный смех:

-Не смей пред ними кланяться, солдат!
Во имя всех солдатских матерей!
И пусть тебя никто не ждёт назад,
Но ты же — русский! Потому не смей!

Певица — беззащитна и мила…
И не понятно, как смогла посметь —
Но полетела кружка со стола,
А вслед за нею зазвенела медь.

Фелюжникам стесняться не с руки —
У каждого наваха под полой.
Но в этот раз смолчали байстрюки
И торопливо скрылись с глаз долой.

Что было дальше? Да не в этом суть!
Да, накормили, уложили спать…
Но коль тебе Господь отмерил путь,
Прими его как Божью благодать!

Пусть целый мир под бременем вины
Склонится молча у твоих сапог!
Ты — русский! Ты — частица той страны,
Которую в невесты выбрал Бог!

4.00 12.11.2019