В нашем доме находился магазин «Овощи-фрукты» и из окон комнаты было видно, что привезли в него на этот раз и что разгружают. Но из окон смотрели все в доме и поэтому к началу выгрузки товара, у магазина уже стояла длинная очередь.

К этой очереди, состоявшей из соседей нашей хрущевки быстро добавлялись соседи из соседних хрущевок, а их в 1967 году построили ровно семь. И все они справедливо полагали, что магазин «Овощи-фрукты» принадлежит им точно так же, как и нам.

Жильцы нашего дома не совсем соглашались с таким захватническим взглядом на «наш» магазин. Ну в самом деле — дом-то наш? Магазин в нашем доме? Значит, и магазин, в первую очередь тоже наш. Логика, согласитесь — железная.

Но что может быть дефицитного в магазине «Овощи-фрукты» спросите вы. В августе — что угодно.

Например, арбузы.

Непросто, арбузы, а астраханские арбузы, доставленные в наш уральский город на барже по Каме. Когда в порт приходила такая баржа, по городу быстро разбегались шепотки «арбузы в городе» и люди начинали ждать, когда их выбросят в ближайшем магазине.

И вот когда к нашему «Овощи-фрукты» подкатывал ЗИЛок с круглыми полосатиками, начиналось страшное оживление. Заведующая магазином закрывала двери, торговля парализовывалась и на дверь вывешивалась табличка «Приемка товара. Магазин закрыт».

Все хватали авоськи и выстраивались в жадную и волнующуюся очередь.

— Вы последний?

— Да, но за мной еще занимала Зинаида Петровна из третьего подъезда.

— Да, знаем мы ее! Она еще полподъезда за собой притащит и скажет «это здесь стояло», — справедливо возмущается Светлана Ивановна из первого подъезда, — скажите, что я за вами, я сейчас только за авоськой.

Светлана Ивановна бежала за авоськой, а по пути звонила во все квартиры, которые не имеют окон на сторону где «Овощи-фрукты» и где жильцы прибывают в несчастливом неведение по поводу привезенных арбузов.

И через полчаса в очереди стоят все семь домов, ну, точнее, все, кто в этот момент был дома.

Мама в очередях настоялась еще маленькая с моей прабабкой во время войны и поэтому их не переносила на дух. И для каждой очереди у нее была своя тактика выживания.

С арбузами было всегда просто.

Машина приходила полная, через дощатые бока грузовика просвечивало астраханское солнце, подмигивая нам желтыми бочками темно-зеленых арбузов.

Разгрузка в советском пищеторге дело небыстрое. Причин, сами понимаете на это было много. Взгрустнулось грузчику и все, нет всей бригады. Они всем коллективом помогают грустить друг другу. Таким товарищам не доверишь астраханское солнце, запечатанное в арбузе.

Разобьют, собаки и все!

Прощай премия.

И потом, в нашем магазине в штатном расписании была всего одна утвержденная единица грузчика.

Поэтому, отворив железную дверь, заведующая магазином строго смотрела на очередь, вздыхая волнительным бюстом десятого размера и поправляя пергидрольную халу на голове:

— Товарищи! — она скорбно поджимала пышные губы вишневого цвета, самого модного в этом сезоне, но при этом не забывая показать свою недавно приобретенную гордость — верхнюю челюсть из чистого золота —ненавязчиво сверкала на солнце, смущенной улыбкой. — Товарищи, у нас приключилась неприятность, наш грузчик, дядя Ваня приболел и нужны добровольцы, помочь разгрузить товар. Все, кто будет помогать в разгрузке — будут обслуживаться вне очереди.

Очередь волновалась и возмущенно гудела. Потому что — как это? Стоял товарищ в конце очереди, но вызвавшись помочь разгрузить арбузы, сразу перемещался в самое начало! Он так и выберет самые крупные, спелые и сахарные арбузы. Это ж форменное безобразие!

Мама, только и ждала этого призыва. Хватала меня за руку и вызывалась добровольцем.

Меня, конечно, до арбузов не допускали, мала еще! По понятиям заведующей я была где-то на уровне грузчика дяди Вани, сопевшего перегаром в подсобке.

Из добровольцев выстраивалась цепочка и арбузы с молодецким «ух» перекидывали из рук в руки до самого овощного отдела, под строгим взглядом заведующей. Иногда она демонстрировала золотую улыбку при особенно залихватском «ух».

Через каких-то часа полтора ЗИЛок был разгружен. И добровольцев приглашали за закрытую дверь, барским жестом показывая на гору арбузов:

— Выбирайте!

Мы сосредоточенно ползали вокруг горы, выбирали арбуз, похлопывая по теплому полосатому боку и, прикладывая ухо, прислушивались к утробному жаркому звуку внутри, крутили хвостики на предмет сухости и складывали в отдельную горку.

Все добытое богатство чохом взвешивалось на огромных напольных весах для картошки и потом, по одному в авоське выносилось на улицу, под завистливыми взглядами роптавшей очереди.

— Самые вкусные поди выбрали! — недовольно кричали старушки.

— Конечно, поработали чуток и на тебе, выбирай какие хочешь! — возмущались солидные дядьки в летних шляпах с портфелями. — А мы, ответственные работники умственного труда, не можем выбрать, какие хотим.

Но мама не слушала. Мы гордо вытаскивали свой маленький арбузный Эверест из тридцати полосатиков и складывали у магазина. А вот потом начиналось самое трудное. Мы работали по принципу: если гора не идет к нам домой, мы гору подвинем. А точнее, перенесем.

Мы переносили по одному арбузу на пару-тройку метров и снова складывали Эверест. Потом снова переносили. Потом снова. И так до нашего подъезда. А потом переносили на крыльцо, на первую площадку и на нашу, перед квартирой. Нам повезло, мы жили на первом этаже.

Затащив арбузы на наш этаж, мы осторожно переносили через порог и катили на кухню. И там, сложив наш персональный арбузный Эверест на кухне в углу поедали до октября.

Иногда мама устав на работе, делала самый вкусный ужин: она разрезала арбуз напополам, вручала нам с братом большие ложки и белый нарезной батон.

Это был самый вкусный ужин на свете. Мы готовы были так ужинать каждый день. Мама смотрела на нас и говорила:

— Арбузы очень полезны. Они вымывают из организма все вредные вещества.

Про вредные вещества я не знала, но точно знала, что после арбузного ужина могли быть всякие неприятности. И надо быть начеку.