Хочется спать, но больше, конечно, выжить.
Ты далеко, но ты не бываешь ближе —
Это нормально (что я ещё скажу?).
Делаю вид, что всё ровно так, как надо:
Драма, переходящая в клоунаду.
…Руки дрожат, когда я тебе пишу.
Руки дрожат, но есть и похуже вещи:
Кажется, я из тех, кто умом не блещет
(сердцем я и подавно-то не блещу).
Кто-то скупает статуи и пейзажи,
Марки, монеты, плюшевых свинок даже —
Я же боюсь, что память порасплещу.
Я собираю взгляды твои, ухмылки,
То, как мы отражались на дне бутылки,
То, как натужно старый тот лифт скрипел.
Как ты спросил, останусь ли. Как осталась.
Как я решила, что обойдусь и малым.
Как я ошиблась… Как ты меня раздел.
Как ты был близко. Как становился ближе.
Как я себя спросила: смогу ли выжить?
Как поняла, что — вряд ли, оставшись тут.
Хочется спать, но мне не даёт покоя
Всё, что я собираю. Оно такое
Хрупкое, дорогое — вдруг украдут?
Руки дрожат — от жадности и от страха?
Время — фиговый лекарь, плохая сваха,
Ставит нам только шишки, растит горбы.
Не отпустить ни драму, ни клоунаду,
Так и трясусь над ними как будто кладом:
Только бы не забыть тебя, не забыть.
Только б не потерять тебя, не растратить
Воспоминаний тонких лоскутных скатерть,
Только бы сохранить их хватило сил…
Руки дрожат. Возьмись-ка за них, попробуй.
Хочется спать, но больше, конечно, чтобы
Ты меня тоже
вот так вот в себе
носил.