В середине третьего класса я перешла в другую школу — нам дали квартиру.
Школа, в которой я училась, стояла на окраине города, была четырёхэтажной деятилеткой. В этом здании в годы войны размещался госпиталь. А новая школа была деревянной восьмилеткой, одноэтажной и топилась угольными печами.
Я очень скучала по старой школе и изредка, приезжая в тот район к бабушке, наведывалась в свой бывший третий класс. Встречали меня восторженно: обнимали, шпыняли, дразнились, а однажды оторвали верёвку у зимней шапки.
Моя первая учительница Нина Дмитриевна ласково привечала меня, говорила, что ей жаль было отпускать такую хорошую ученицу.
Нина Дмитрииевна была модница с чудесной родинкой на щеке, со звенящим голоском. Меняла день-через-день наряды, а туфли как у неё, с острыми носами и на шпильке, были нашей заветной мечтой.
У Нины Дмитриевны был сын Гена, младше нас на год. «Геночка любит скрипочку, — говорила она свой подруге, другой учительнице. — Хочу отдать его в следующем году в музыкальную школу. Вот только возить некому на другой конец города.
К следующему году возить Гену в музыкальную школу появилось кому. Нина Дмитри- евна подружилась с мамой одной из учениц. У Лены Ершовой была ещё и бабушка, которая стала помощницей не только для своей дочери, но и для учительницы. Мамы бегали по киношкам, ходили на танцы в парк, а Лена и Гена оставались под присмотром бабушки.
В классе Ершова была в привилегированном статусе, она могла, как учительница, повышенным голосом делать замечания другим ребятам: «Харитоненко!!- вдруг восклицала она, — Ты чем занят?! От её крика вздрагивал весь класс. Она даже могла записать в дневник кому-то замечание.
Прошли годы. В маленьком городке слухи распостраняются как-то иначе, чем в мегаполисе. От кого-то я услышала, что Гена выучился на врача, вместе с Ершовой они уехали в теплые края. Потом вернулся, весь испитый, опустившийся, избивал мать, требуя деньги на выпивку — и умер в 37 лет.
Однажды я повезла свою болеющую мать на УЗИ. И там случайно встретила Нину Дмитриевну. Она постарела, но осталась очень узнаваемой. Про сына я спрашивать не посмела, чтоб не бередить рану, а про одноклассников поспрашивала. Спросила и про Лену Ершову: «Она живёт на юге, окончательно спилась».
Про себя Нина Дмитрииевна сказала, что живёт одна, слушает музыку, читает, немного прибаливает. Каждое лето её забирает к себе на дачу Андрей Харитоненко. «Да ты же его должна помнить! Он же из вашей обоймы. Воевал в Афганистане. Работал военруком в нашей школе. Его внучка Ника очень меня любит, называет «моя Нина».
…Недавно я видела Нину Дмитриевну. Она стала совсем старенькая, сгорбленная. Её переводила через дорогу девушка. Может, это была Ника?