Добро бы вы, добро бы, как деву из ребра,
Из лютой вашей злобы наделали добра,
А то ведь вы, а то ведь, все наше погубя,
Сумели изготовить геенну для себя.
Гнилушки, наружки, прослушки, барак…
Добро бы вам же лучше, но вам же хуже так!
Настроили себе же — чего там, не жалей, —
На месте побережий, взамен оранжерей —
Базарные базары, пустые пустыри,
Для мужиков казармы, для баб монастыри.
Сады, конечно, выжжены, и это поделом,
Амуры-нимфы с… жжены и проданы на лом,
И что вам в этой порче ж? Задумайся, окстясь:
Пока все это топчешь, — естественно, экстаз,
А после всех сожжений, сражений, ковылей —
Ужели не тяжеле? Ужели веселей?

А мы бы, а мы бы — помилуй, не карай! — 
Из этой адской глыбы вам вытесали рай,
Заклеили бы дыры, кормили пирогом,
Амуры и зефиры летали бы кругом,
Рогатые олени скакали бы в ночи,
Усатые тюлени вращали бы мячи,
Хвостатая комета махала бы хвостом,
А мы б за все за это просили о простом:
Позвольте нам помучиться над тайной бытия,
Пускай дитя обучится тому, что знаю я!
Ни меду и ни патоки, ни фокусов с казной —
На сладкой нашей каторге повкалывать позволь!
А я тебе и золота, и вотчину свою…
Но не было позволено.
И я теперь в раю.

Вокруг цветет магнолия, а облака над ней
Такие же, но более, и выше, и синей,
Рогатые олени бодаются в кустах,
Усатые тюлени танцуют на хвостах,
Кругом беседки с вазами, зефиры и стада,
Все как-то безнаказанней — а я гляжу туда,
Туда, где вы ускорили расплату из расплат,
Туда, где вы построили свой одинокий ад,
В сожженную аллею, в безлюдную Москву,
И так я вас жалею, что прям-таки реву!
Ко мне подходит некто с окладистой бородой:
Конец, говорит, проекта, начну, говорит, другой.
Что плачешь? Ностальгия? Да ну тебя, забей.
Они там все тупые, а ты еще тупей.