Ах, Художник, Художник … напиши мне красивую осень,
И пускай даже будет обычным неброский сюжет…
Напиши мне осеннего неба прохладную просинь,
И немного дождя. Жаль, что радуги осенью нет,

Что бы капали с веток печальной мелодии ноты,
Что бы флейта звучала и с нежностью пел саксофон,
Что б взгрустнулось светло, чтобы милое вспомнилось что-то…
Что могло бы однажды вернуться в нечаянный сон.

Напиши же мне осень. Такою, как мне только нужно,
Для меня, для одной… что бы ясно в ней виделся свет,
Чтоб хрустальным мотивом звенело в ней каждое утро…
И что б жизнь прочитала придуманный ею сонет…

«…как-то украли медную пушку из Кремля, пудов десяти весу, приказало ему (сыщику Смолину) начальство через три дня пушку разыскать. Он всех воров на ноги. — Чтоб была у меня пушка! Свалите ее на Антроповых ямах в бурьян… Чтоб завтра пушка оказалась, где приказано. На другой день пушка действительно была на указанном пустыре. Начальство перевезло ее в Кремль и водрузило на прежнем месте, у стены. Благодарность получил. Уже много лет спустя выяснилось, что пушка, послушными громилами, для Смолина, была украдена с другого конца кремлевской стены, принесена на Антроповы ямы и возвращена в Кремль, а первая так и исчезла.»

«Украл — молчи, нашёл — молчи, потерял — молчи.»