В холодной предрассветной мгле
Как грома дальнего раскаты,
Взрывая раны на земле,
Надрывно ухают снаряды.

На руки стылые дыша,
В миг долгожданного затишья
Огрызком от карандаша
Солдат письмо в окопе пишет.

Давно не держится тепло
Под складками сырой шинели,
Давно все тело затекло,
Застынув, губы посинели.

Пусть гибельный туман навис
Над этой степью без названия,
Но видит он и цель и смысл
В своем окопном прозябании.

И пишет он в письме своем,
Вжав голову в шинели ворот,
Что защитим, пускай умрем,
Свой дом и улицу и город.

Мы отвоюем каждый холм,
И малую любую площадь…
И в это время о плохом
И даже думать он не хочет.

Что после будут времена,
Когда увидят ветераны,
Что отгремевшая война
Вновь обнажит былые раны.

И что возможным станет вдруг,
Не может даже и присниться,
Какого-то солдата внук
Сам назовет себя нацистом.

И где земля впитала кровь,
Какой-то дьявольскою силой
Потомок дальний вновь и вновь
Крушит солдатские могилы.

Что в будущем сыны сынов,
Поля сражений разрывая,
Ради солдатских орденов
Их кости в сторону бросают.

Погибший воин им не свят —
Лишь только златом сыты звери…
Но пишущий домой солдат
Лишь только в доброе поверит.

Он пишет и перед собой
Жены и сына видит лица,
В губах сведенных синевой
Улыбка добрая таится.