В моей системе координат: cигара, танго, поёт Гардель;
заря вечерняя, в цвет вина, утрачен сон и отсчёт недель.
На дне стакана тоска горчит… И ты, и лето ушли в закат.
Для одиночества нет причин, от расставания нет лекарств.
Того, что будет не обогнать, того, что было не изменить.
У нашей гордости — два окна, у нашей крепости — три стены…
Мы разбежались, сойдясь на том, что жизнь — игра и любовь — игра.
Темнеет рано над октябрём, кренятся тучи под лунным бра,
углы у неба заострены, а ночь тягчайша, как монолит…
И коль друг другу мы не важны, какого чёрта еще болит?
Поёт все лучше креольский дрозд… Рассвет сжигает подол гардин.
Разносит ветер остатки гнёзд… Я — меж «вернись"и «не приходи».
«Por una …"(танго)… И тишина… Уже ни скачек, ни лошадей.
В моей системе координат настало утро. Умолк Гардель…

Застрели же меня предпоследним патроном, осень,
возле входа в метро, у подъезда, в автомобиле.
От его хрипотцы на планетах сместились оси,
океаны по пояс Вселенную затопили.

Развеваются прахом останки щербатых листьев,
Бело-лунное солнце вычерпывает лимиты.
Застрели же, не мешкай, иначе она продлится —
эта серая жизнь, в коей воду мы носим ситом…

Без него я невольно слепну, мой мир не светел —
два бельма, словно линзы намазаны кашей манной.
С ним познали мы радость такую — как будто дети
неожиданно деньги нашли в потайных карманах…
… показать весь текст …

…Нам не то чтоб иначе пелось, дышалось легче.
Переполнен рюкзак, гитара, пиджак клетчат.
И не нас пожирал город, а мы — город,
электрички ловили нас, несли в горы.
И костры были ярче, выше, вино — слаще,
Дружба, что называется — настоящей.
И не реки впадали в моря, а моря в небо,
нам не стыдно было быть наивными и нелепыми.
Мы узнали потом, что путь не бывает лёгким,
и что чайка стройна в полёте, и лишь в полёте.
Как мы верно любили, как боязно отпускали…
Возвращается по тем временам скука ли, тоска ли.
Возвращается снова время дурацких очков и цветастых блузок.
Возвращается. Только мы не те … И круг бесконечно узок.
… показать весь текст …