Чистый ватман,
кисти, мольберт.
Я прошу Вас,
художник,
пишите.
Уходите в себя,
мельтешите,
только не упустите момент.
Где моё напускное молчит.
Где душа, как открытая дверца.
Напишите под майкою сердце,
пусть оно как живое стучит.
Покажите, художник, меня.
Я, признаться, себя не знаю.
Я, возможно, всю жизнь играю,
если так, то вся жизнь — мазня.
Не соврите.
Пишите, как есть.
Не додумайте,
не приукрасьте.
Если есть в моём взгляде счастье,
попрошу этот факт учесть.
Портретировался не раз.
Дело знали матёрые люди.
Но уже понимал в этюде:
всё не так.
Начиная с глаз.
На итоговый глядя портрет,
удивлялся и сомневался:
ведь портрет неплохим казался:
всё в нём есть,
лишь меня на нём нет.
Им, художникам, право, видней.
Но художники тоже живые.
Даже есть имена мировые,
что не делают их честней.
Я бы сам себя нарисовал.
Пару раз даже тщетно пытался.
Но в таланте своём заблуждался.
Как итог — непростительно врал!

Но художник ответил мне «Нет!
В круговерти извечных сомнений.
Здесь не может быть несколько мнений:
Пустой ватман — Ваш лучший портрет!».