— Я ведь вообще-то музыкант. У меня неполное начальное образование. Я ж скрипач, знаешь?
— Да, но в некоторых источниках было сказано, что молодой человек не по своей воле ушёл из учебного заведения.
— Это ты так интеллигентно говоришь о том, что меня выгнали из шестого класса: «Не по своей воле ушёл».
— Но я думаю, что за этим стояло просто нежелание заниматься, потому что было много других дел: танцы и прочее.
— Я был интеллигентным ребёнком. Папа у меня скрипач. Его очень любили в музыкальной школе, где он преподавал. Это из-за любви к папе меня туда взяли. И я пиликал там четыре с половиной года. А они всё терпели-терпели, терпели-терпели, а потом, где-то классе в пятом, я с ужасом узнал, что есть два ключа.
— Помимо скрипичного, есть, оказывается, ещё и басовый.
— А это был экзамен по сольфеджио. Для меня это стало таким потрясением, что дальше я уже всё забыл. Даже то, что знал. И тогда позвонили папе, сказали: «Анатолий Густавович, извините, это — край! Всё! Мы терпели четыре с половиной года».

Аналогичная история у меня была со средним образованием. В десятом классе на выпускном экзамене по химии я узнал, что их тоже, оказывается, две: органическая и неорганическая! Ты знала об этом?
— О, нет, я и сейчас не знаю!
— Две химии, Ленка!
— Боже мой, нам не говорили об этом!
— Я и с одной-то не знал, куда деваться, а тут — две! Из школы меня почти выгнали. С трудом дали аттестат… как это… половой зрелости.